Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому. Владимир Тимофеев

протянул Пётр Сергеевич, перестав, наконец, сверлить меня взглядом. – Вы… – он скосил глаза на лежащий рядом бумажный лист. – Вы, Андрей Николаевич, прямо… э-э, учкудук какой-то.

      – Кто? – не понял я.

      – Уч-ку-дук, – с удовольствием повторил товарищ подполковник, смакуя неизвестное мне слово. – Вы что, никогда не бывали на Трёх Бакшишах?

      – Нет, не бывал.

      – Зря, – с сожалением проговорил Пётр Сергеевич. – Много потеряли. Я вот, помнится, в командировку туда летал…

      Сказал и замолчал. Взгляд его при этом затуманился, улетая куда-то в неведомые дали, губы сжались в суровую нитку, черты лица заострились, напоминая грани одинокой скалы, застывшей посреди бурного моря… Да, видать, и впрямь чем-то эти Три Бакшиша запали в душу товарищу подполковнику. Вон как закаменел, даже дышать перестал. Впрочем, что это он? Никак похрапывать начал?

      – Товарищ подполковник, товарищ подполковник, – прошептал я, пытаясь вывести его из состояния дремы.

      – А? – встрепенулся собеседник, открывая глаза.

      – Вы, кажется, что-то про учкудук говорили, – напомнил я.

      – Точно, – подтвердил он, поправляя уползший вбок галстук. – Там местные товарищи как затянут свой «Учкуду-у-ук, три бакшиша…»

      «А петь-то Пётр Сергеевич совсем не умеет. Или это он просто прикидывается?.. Хм, а нафига ему это?.. Понятно, зубы заговаривает».

      Пётр Сергеевич тем временем допел до конца арию «восточного гостя» (точнее, как я понял чуть позже, только ее первый куплет) и продолжил:

      – Так вот, Николай Андреевич…

      – Андрей Николаевич, – поправил я.

      – Что? А, ну да. Андрей Николаевич… Как затянут они про свой «учкудук», так до самого утра и не останавливаются. Словно пьяные. Или укуренные напрочь.

      – А что это? Учкудук.

      – А вот этого никто не знает, – отрезал товарищ подполковник. – Что это, где это и… э-э, когда это.

      – Даже вы? – многозначительно поинтересовался я у враз посуровевшего собеседника. Пётр Сергеевич в ответ лишь хмыкнул, но так и не подтвердил тонко выдвинутую мной версию о том, что кое-кто всё же в курсе насчет таинственного «учкудука». Хотя и не опроверг.

      – Товарищ подполк… То есть простите, Пётр Сергеевич. А всё-таки, с чего бы это я учкудук? – вновь спросил я после десятисекундной паузы в разговоре.

      – Почему, почему, – проворчал Пётр Сергеевич. – Да вы, батенька, уже почти… – он зачем-то посмотрел на антикварные часы со стрелками, обхватывающие браслетом «дембельское» запястье, – двадцать девять дней возле кабинета топчетесь, а внутрь только сейчас заглянули. Соизволили, так сказать. Нехорошо, знаете ли, дорогой мой Андрей Петрович…

      – Андрей Николаевич, – снова перебил я товарища подполковника.

      – Что?.. Ну да, вот видите, опять вы всё вокруг да около. Нет, чтобы сразу, по-простому, зайти да поговорить