Как мы пережили войну. Народные истории. Леонид Юзефович

холодно – кирпичный барак не имел окон, ничем не отапливался, и мы постоянно дрожали от холода. Кормили баландой, только теперь она была рыбной. Рыба, конечно, была тухлой, ну никак эта баланда не лезла в горло. Бабушка насильно вливала нам ее в рот – хоть какая-то еда, но нас сразу же рвало, хотя жутко хотелось есть. Иногда старший брат брал кого-то из нас, младших, и через лаз в колючей проволоке протаскивал в лес. Там было много всякой ягоды: черники, брусники, клюквы. Мерзлая, но вкусная ягода была для нас настоящим спасением. Мы ели ее сами и собирали для матери, бабушки и маленького Миши.

      В лагере было неспокойно, очень часто эстонские пьяные полицаи устраивали проверки и били нас плетками. Теперь уже все начали понимать, что шансов на спасение у нас нет. Только бабушка все молилась и молилась – а что еще оставалось? Старшего брата взяли в батраки богатые эстонцы, хутор которых стоял неподалеку от лагеря. Он пас скот, выполнял много другой тяжелой работы по хозяйству. Там, в хозяйских сараях, наш брат прятал одного русского военнопленного, которому посчастливилось бежать из лагеря. Ни одна живая душа не знала о том. Можете себе представить, что бы было, если бы его обнаружили. И военнопленный этот выжил, благодаря нашему старшему брату. Родом он был с Украины, из Винницы. После войны они переписывались, и раза два или три он приезжал к брату в гости со своей семьей.

      Однажды, поздно вечером, фашисты окружили наш барак, заперли двери наглухо, а потом долго возились с фундаментом барака. Оказалось, они заминировали бараки, а сами куда-то уехали на грузовиках. Они удирали от русских, ну а нас решили взорвать. Мы плакали и молились, обнимались, прощаясь друг с другом. Через некоторое время раздался звук моторов – мотоциклы. Конечно, мы и предположить не могли, что это были наши, советские солдаты, но терять нам было нечего, и мы начали кричать. Наши поняли, что в бараках находятся люди, и выломав двери, выпустили нас на свободу А мы, обессиленные, ползли к ним, целовали их сапоги. Возможно ли описать те мгновения?

      Пока минеры возились с разминированием бараков, люди плакали, не веря в свое освобождение. Нас накормили хлебом с тушенкой. Было ли в моей жизни что-то вкуснее этого хлеба, этой тушенки? Нет, не было! У этой пищи был особенный вкус – вкус свободы, вкус нашей скорой победы. Вскоре приехал и брат – хозяева сразу же его отпустили. Потом мы жили в тех же бараках, ожидая машины, которые должны были отвезти нас на пристань. Но совсем по-другому мы себя чувствовали – ведь мы были свободны. Машины отвезли нас к пристани, мы пересекли Балтийское море вместе с нашими ранеными солдатами и снова оказались в том же лагере, где пребывали на карантине.

      Разместили нас в тех же самых бараках, только теперь они были чистыми, внутри пахло карболкой. Здесь мы ожидали, когда будет поезд, – нас отправляли на родину, домой. Наши солдаты были очень приветливы и добры к нам, детям. Мы видели печи, в которых сжигали людей, горы одежды и обуви – заключенных сжигали голыми. Спустя некоторое время нас посадили в вагоны;