Дочки-матери. Алексей Николаевич Загуляев

Вера и не думала никогда оказаться в скорой. Работала она до этого акушеркой в областном роддоме, главврачом которого был её муж, Гаврил Максимович Лапин. И всё шло прекрасно, пока сама она не забеременела и не легла в своё собственное отделение под присмотр супруга. Шесть лет назад это было. А казалось, что прошла целая вечность. Отношения с мужем тогда трещали по швам, и Вера надеялась, что рождение ребёнка как-то сможет вернуть всё в прежнее русло. Она видела, что супруг тоже радовался её беременности, стал даже уделять ей больше внимания, переполнился нежной заботой и влажным блеском в глазах. Подозрения Веры в том, что тот завёл любовницу, сами собой как-то рассосались. Родилась у них девочка, которую решили назвать Настей. Но уже через пару дней, пока Вера ещё оставалась под наблюдением в палате, их новорождённая дочь пропала. Исчезла на ровном месте, да так, что никто ничего не мог объяснить. На мужа её, главврача, завели уголовное дело по статье о халатности. Отношения их, само собой, вернулись не просто в прежнее состояние, но превратились во что-то близкое к ненависти друг к другу. Дело это вскоре замяли, поскольку главврач и сам был во всей этой истории жертвой. А потом трагически погибли родители Гаврила – угорели в своём доме. Жизнь превратилась в кошмар.

      Пребывая в глубочайшей депрессии, Вера даже не осознала толком, что они с мужем развелись и она осталась в своей квартире одна. Даже кошка, которую она перестала кормить, от неё сбежала. Супруг уволился с работы и исчез в неизвестном направлении, за весь следующий год даже ни разу не позвонив. Вера еле-еле справлялась с работой, блуждая по палатам как тень. Её никто ни в чём не попрекал, стараясь держаться на расстоянии, словно она была заразная. Да собственно, и попрекнуть её, по большому счёту, было не в чем. Роды она принимала, как и раньше, умело. Роженицы были ею довольны. Никто и близко не подозревал, насколько это для Веры было тяжело – в каждом из младенцев она видела свою дочь, подолгу сюсюкала с ними, держала на руках и с внутренним сопротивлением отдавала настоящим их матерям, чтобы те могли их покормить. Сначала она надеялась, что кто-нибудь из молоденьких и врасплох застигнутых неожиданной беременностью откажется от ребёнка, как это часто случалось раньше. Она бы тогда с радостью удочерила кого-нибудь. Но, как на зло, за целый год не поступило ни одной перепуганной малолетки. А желание Веры делалось всё сильнее. И в один из грустных осенних вечеров её задержали на выходе из роддома с чужим малышом в сумке. Совсем утратив чувство реальности, она долго ещё твердила, что это её дочь и что обвинения по отношению к ней несправедливы. Пока не осознала в итоге, что находится в психушке. За сборкой картонных коробочек и за просмотром бесконечных сериалов она провела в клинике целых четыре месяца. Но дела́, к счастью, пошли на поправку. Её выписали и обязали раз в месяц посещать психиатра. Расследование о её пропавшей малышке тоже приостановили за неимением никаких зацепок. Бывший муж так ни разу и не объявился. Вера решила, что он остался жить в доме покойных родителей, и не пыталась его найти. Только иногда навещала могилку его предков, с которыми когда-то хорошо ладила,