Песнь забытого короля. Вадим Жабраилов

свет уходит, но тьма ещё не пришла, было полным отчаяния и напряжения.

      Холодный воздух, насыщенный запахом влажной земли и гниющих листьев, хлестал в лицо двум беглецам, когда они неслись по узким лесным тропам. Лес вокруг дышал мертвенными шепотами, прятал в себе невидимые взгляды. Ветви деревьев, словно костлявые пальцы, хватались за их одежду, рвали ткань и оставляли на коже царапины. Но боль была ничем по сравнению со страхом, что гнал их вперёд.

      Где-то позади раздавались глухие удары копыт, ритмичные и неумолимые. Неизвестные всадники, чёрные тени, двигались по пятам, юноши, лет пятнадцати, не осмеливались обернуться, словно это означало бы мгновенную смерть.

      Дорога впереди становилась всё более коварной: скользкие корни, словно змеи, извивались под ногами, стремясь сбить мальчишек с пути. Самый хилый их них, потеряв равновесие, покатился по земле, и его мошна сорвалась с пояса, полетела вперёд. Золото гремело, звеня, рассыпалось по грязи и щелям между корнями. Однако немного утешительного веса всё же осталось в мешочке.

      "Чёрт… золото!"– выругался он, но не осмелился остановиться.

      Мальчишка, не останавливаясь, за два удара сердца подхватил мошну за кисти шнурка, и, не позволяя себе ни мгновения на раздумья, продолжил бег, держа её в руке. Страх не должен был замедлить его шаги – впереди была лишь тьма и неизвестность.

      – Да чтоб оно сгнило, твоё золото! – бросил второй, с трудом переводя дыхание. —"Мы скорее умрем из-за твоей затеи!"

      Вокруг царила чернота, где свет не мог пробиться сквозь нависшие кроны. Лишь редкие лучи угасающего неба выхватывали из тьмы куски их ужасающей реальности: древние стволы, покрытые мхом, похожие на столбы храма, воздвигнутого дремучей тьмой, и непроходимый подлесок, в котором прятались древние тайны леса. Это место само по себе было враждебно, казалось, что даже деревья шепчутся о приближении преследователей.

      Но всадники приближались. Один из парней, не выдержав, бросил взгляд через плечо – и тут же пожалел об этом: лица всадников не было видно, только пустые прорези в чёрных шлемах, из которых сочился холод, проникающий в душу.

      Воришки снова ускорились, ноги вязли в мокрой листве, дыхание горело в груди, но впереди уже мерцал слабый проблеск света – шанс, надежда на спасение. Они знали, что, добравшись до светлой поляны, они смогут хотя бы попытаться найти убежище. Но тьма всё теснее сжимала их, и крики неизвестных существ, эхо топота копыт смешивались с их паническим дыханием.

      Лес становился всё более густым, и каждая ветвь, каждый корень словно пытались задержать их, но они не останавливались, толкаясь вперёд через колючие кусты и мокрую листву, земля под ногами внезапно пошла под уклон, и беглецы, сорвавшись, покатились по склону, задыхаясь и корчась от боли. Они поднялись внизу, грязные и разбитые, лес расступился, и перед ними открылся другой мир – серый и угрюмый, где земля превращалась в вязкое болото, затянутое туманом, зловонными испарениями и трясиной, притаившейся в ожидании неосторожного шага.

      Топи. Болото тянуло к себе, обещая поглотить всё живое. Ноги скользили по влажной, гнилой поверхности, и каждый шаг мог стать последним. Один из юношей оглянулся на мгновение, чтобы убедиться, что всадники были всё ещё позади, но всадники, к его удивлению, остановились на краю леса. Их силуэты, всё ещё тёмные и угрожающие, замерли на границе, словно невидимая преграда мешала им приблизиться к болотам.

      Парень снова повернулся к топям. Они с другом переглянулись – дыхание сбивалось, в глазах стоял страх, но и надежда: может, это их шанс? Ноги утопали в скользкой жиже, и каждый шаг давался всё тяжелее. Липкая грязь поднималась по коленям, словно бесчисленные руки хватали их и тащили вниз. Но парни упорно продолжали двигаться вперёд, цепляясь за вывороченные коряги и редкие сухие островки, пробиваясь сквозь серый, удушливый туман.

      Позади раздавался звук – тяжёлое дыхание их преследователей, лязг уздечек, уносимый ветром. Наездники и их чёрные лошади, топчущиеся на месте, будто натолкнулись на невидимую стену. Ни крика, ни команд – только напряжённое молчание, глухое и зловещее, как тихий ропот тьмы. Они молча наблюдали за тем, как юноши отдаляются всё дальше в болотном мареве.

      "Почему они остановились?"– хриплым шёпотом произнёс самый рослый, стараясь не ослабить хватку на вытянутой руке друга.

      "Не знаю… И не хочу знать. Мы должны продолжать двигаться,"– ответил второй, пытаясь не оглядываться больше.

      Болото всё больше затягивало их в свои коварные объятия, но чувство, что за ними больше не гонятся, дало им силы двигаться дальше. Казалось, что даже природа вокруг изменилась: высокие осоки и тростник, качаясь на ветру, словно пришёптывали древние секреты этого места, а туман окутывал их, скрывая от тех, кто остался позади. Парни цеплялись за каждый выступающий корень, за каждую кочку, пока не оказались по другую сторону топей.

      В какой-то момент они обернулись снова, и увидели, что всадники всё ещё стояли на краю болот. Черные фигуры оставались неподвижными, как тени на фоне деревьев.

      Между ними и всадниками расстилалась бескрайняя серая трясина, размытая в тумане.