Последние слезы старого мира. Анна Долго

сейчас.

      Внезапно зеркало покрылось рябью. Олеся тряхнула головой, несколько раз моргнула и подошла ближе. Из зеркальной ряби высунулась рука мертвецки-серого цвета с длинными закрученными когтями, за ней высунулась вторая, и через мгновение появилась фигура, которой принадлежали эти руки. Мертвое тело женщины со сморщенной кожей, в длинной, по щиколотку, белой порванной рубахе перешагнуло порожек шкафа-купе и опустило набухшие почерневшие ступни на коричневый ламинат квартиры. Толстый рубец проходил через правую сторону лица и вытекший, залитый кровью глаз. Левый глаз был широко раскрыт, а синие тени, скопившиеся под ним, придавали взгляду сходство с глазами дикого, обезумевшего от ярости зверя. Обескровленные губы мертвеца скривились, обнажив кривые зубы. Длинные, растрепанные, местами сбившиеся в комки патлы падали на лицо и прикрывали исхудалые плечи и грудь. Чудовище вытянуло руки вперед и потянулось к впавшей от ужаса в апатию провидице.

      Олеся опомнилась и, что было сил, заорала. Она метнулась в комнату и побежала к окну. Ее остановило воспоминание о соседке, так ужасно окончившей свою жизнь на ее глазах.

      «Нужно бороться за жизнь. Я всегда боролась и сейчас без боя не сдамся» – промелькнула единственная разумная мысль, затерянная в обезумевшем, терявшем связь с реальностью рассудке.

      Мертвая женщина все так же медленно шла к живому человеку, вытянув руки с раскрытыми ладонями, с которых лоскутами свисала содранная кожа.

      Олеся метнулась к комоду, достала оттуда кусок угля и букет сухоцвета полыни. Она быстро начертила круг, в середине которого нарисовала крест и вступила в него. Выставив вперед себя букет, как щит, она стала кричать:

      – Изыди!

      Мертвая женщина опустила руки и медленно обошла Олесю, не отрывая взгляда единственного глаза. Она опустилась на диван и села, положив руки на колени и продолжила неотрывно пялиться на хозяйку квартиры, куда проникла как самый непрошеный гость из всех возможных.

      – Изыди! Изыди! – продолжала кричать Олеся, тряся перед собой букетом полыни не потому, что так требовал обряд, а потому, что руки тряслись и отказывались слушаться.

      Внезапно мертвые губы зашевелились, и раздался низкий голос:

      – Барышня, а чего вы такого делаете?

      Олеся застыла, и прижала букет к груди.

      – Изгоняю злой дух! – зачем-то ответила она.

      – Это правильно, барышня, нам тута злого духа не нать, – ответило чудовище.

      – Тогда изыди! – прокричала Олеся, пытаясь определить, к чему она ближе – к истерике или обмороку.

      Мертвая женщина посмотрела по сторонам, видимо в поисках злого духа и вновь заговорила.

      – Фроська я, крепостная. Меня барыня плетями забила. Живота лишила. Ыыыыы, – завыла покойница.

      И тут Олеся определилась и без чувств упала на пол.

      ***

      Багровые лужи отражали изуродованные и искривленные от боли лица людей, спешащих укрыться