Ложь. Анастасия Пименова

тратить его на подобные спектакли. Такие игры нравятся тебе, Ашер, но не мне, – ликтор вышел из-за стола и остановился рядом, смотря на меня сверху вниз.

      Хант ничего не сказал, лишь молча вышел, когда я хотела кинуться вслед.

      – Он всегда через чур серьезен, – Ашер закатил глаза. – Оставьте меня наедине с Эйвери, раз уж один из нас ушел. Так менее интересно.

      – Смотри, не заиграйся, – кинул странную фразу, которая мне совсем не понравилась, Дэни, и они с Ноа тоже ушли.

      И вот. Мы остались с ним наедине. И я не знаю, что хуже. Когда здесь было четыре ликтора или когда остался только один.

      – Не думай, что Ханта растрогали твои слёзы, мышка. И не думай, что он решил спасти таким образом твое положение. Ему плевать, как и остальным.

      Ашер достал из кармана капсулы лекарства и положил их на стол. Ровно пять штук.

      – Смотри. Это то, что не дает тебе стать пожирателем, то, что сдерживает вирус в твоем организме. Ты борешься за это, как и другие.

      Ашер взял одну из капсул и сломал её пополам, чтобы высыпать содержимое и смешать с пеплом от сигарет.

      – Минус одна капсула за непослушание, – произнес он и взял вторую, чтобы сделать тоже самое. – Минус вторая за то, что из-за твоей нерешительности ушли другие ликторы.

      – Что ты делаешь? – озвучиваю вопрос, понимая, что он уничтожает лекарство. То, что может кому-то подарить лишние дни жизни.

      – Третья. – Ашер прокрутил её в своих пальцах и взглянул на меня. – Даю тебе шанс. Их осталось всего три, и зависит только от тебя, уйдешь ты сегодня с пустыми руками, но на своих условиях. Или… уйдешь с кафоликоном, которого осталось три капсулы, но на моих условиях. Каждое твое сопротивление, попытка – минус одна капсула.

      Здесь нет ни единого предмета, который мог бы сгодиться за оружие. Но даже если бы оно и было, то не факт, что помогло.

      Я смотрю в его прищуренные глаза, в которых вижу интерес. Он действительно любит играть, как выразился тот Хант.

      Страх и сомнения борются во мне, я обдумываю слова ликтора, за которые мне хочется убить его.

      Как же я ненавижу Ашера.

      – Что выбираешь?

      Молчу. Всё внутри противится этому человеку. Его словам.

      Ашер сжимает капсулу с кафоликоном, и я слышу, как она лопается, а её содержимое оказывается на руке ликтора и в пепельнице, куда он стряхивает всё содержимое.

      – Осталось две.

      Я вздрагиваю, когда он берет четвертую капсулу и качаю головой, сжимая кулаки.

      Думаю о брате. О том, что это даст нам немного времени. Совсем немного, но за которое мне удастся что-то придумать. Да… я обязана буду придумать.

      Как только Ашер переводит взгляд на эту капсулу, то я быстро произношу:

      – Стой.

      Мы вновь смотрим друг другу в глаза.

      – Хорошо, – выдаю согласие.

      – Раздевайся.

      Нервы бьют, когда я подношу дрожащие пальцы к своей одежде.

      Медленно, словно во сне, касаюсь пуговицы на кофте. Пальцы дрожат сильнее, и мне требуется несколько долгих секунд, чтобы ее расстегнуть. Каждая пуговица дается