Рыбалка на четверых. Дмитрий Пацев

не поняв моих чересчур тонких намеков о досрочном прекращении рассказа. – Продолжим. Итак, паучку не удалось сбежать от своей семьи, потому что в лесу случился страшный ураган, звери попрятались, деревья и кустарники вырвало с корнем и разбросало повсюду, а всех местных паучков вместе с нашим героем сдуло прямиком на местный пруд. Когда погода наладилась и засветило солнышко, пауки обнаружили, что их осталось несколько сотен со всего леса, спасшихся и находящихся на отдельно плавающих по поверхности воды оборванных листьях. На одном из таких «плотов» оказался и наш одноногий паучок с соплеменниками. И тут другой дырявый листик рядом с ними пошел ко дну и утянул за собой множество паучков, сидящих на нем. На третьем листике была такая неразбериха, что паучки, толкая друг друга, падали в пруд. Но самое страшное было впереди, – постепенно затихал папа, растопырив пальцы на руках, словно готовясь к нападению.

      – Что там впереди, говори уже?! – возмутился я, сгорая от любопытства и обрадовавшись возможности звуком своего голоса разрушить созданную им пугающую атмосферу.

      – Хорошо. Отовсюду, чтобы полакомиться после сильнейшего урагана, начали слетаться скворцы, синицы и даже один черный ворон. Они, конечно, не могли пропустить такой пир, – папа взглянул на часы. По его мимике я догадался, что час уже был довольно поздний. На улице становилось все темнее, а у меня под одеялом – все страшнее. Но я пока держался, еле заметно пододвигаясь поближе к креслу папы, стоящему рядом с моей кроватью. Папа одновременно и пугал меня своим рассказом, и в то же время был тем, у кого я стал бы искать защиты в случае чего.

      – Не останавливайся, давай, продолжай, – я все никак не мог успокоиться, находясь в ожидании конца этого жуткого рассказа, суть которого я почти не улавливал, но находился в полной власти мира, созданного зловещей интонацией папы, разошедшегося не на шутку, по моим меркам.

      – Так вот, все эти птицы коршунами стали набрасываться на паучков, сидящих на листиках посреди пруда, словно праздничные угощения на тарелках, – продолжал он, немного наклонившись ко мне. – Повсюду раздавались стоны погибающих насекомых, которые не умели плавать и не могли добраться до спасительного берега, – папа постоянно менял голос, изображая то резкий и несколько писклявый крик птиц, то жалобные стоны, которые, по его мнению, имитировали паучков. Мое воображение разыгралось до такой степени, что, когда папа приближался ко мне, мне казалось, будто это все птицы разом пытаются добраться уже не только до одноногого паучка, но и до меня, чтобы с жадностью проглотить обоих. Просто жуть! Я даже не рискнул поправить его, когда он говорил о пауках как о насекомых, решив просто промолчать, поскольку находился не в самой лучшей форме, чтобы меня волновали вопросы классовой принадлежности.

      – Братцы! Нам необходимо собрать всю волю в кулак и придумать, как выбраться из этого гиблого места на берег, где мы будем в безопасности! – говоря голосом моего отца, паучок пытался повлиять на