Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина. Валерий Большаков

нь редко атаковали в лоб, чаще они уклонялись. Немцы не любили геройствовать.

      Правнук примолк.

      Забравшись к деду на колени, он сказал тихонько:

      – Деда, зато ты у меня герой.

      Улыбнувшись, Жилин погладил Пашку по голове.

      В мае ему девяносто шестой пошел, но старикан он был удивительно бодрый – ходил без палочки, а если ронял монетку на пол или газету, то сам нагибался и поднимал. Хотя войну отбыл от звонка до звонка, с того самого 22 июня и по август 45-го.

      И сбивали его, и попадали – три дырки в шкуре провертели фрицы, а он раз за разом выкарабкивался и упорно возвращался в строй. Пятьсот сорок боевых вылетов, полсотни сбитых «Мессеров», «Фокке-вульфов», «Юнкерсов» и прочих «Хейнкелей».

      Иван Федорович вздохнул. Разбередил его парад, растревожил…

      На Красной площади он сидел неподалеку от Путина, чуть выше.

      Ах, как шагали наши десантники – сильные, настоящие, умелые, бравые парни! Иные из «голубых беретов» каменели лицами, а другие не могли сдержать чувств – и улыбались белозубо, радуясь празднику, здоровью, молодости…

      И опять вздох. Чего развздыхался, старый хрыч? Да все от того же… Жизнь прошла, как ни крути.

      Одно хорошо, что детей своих хоронить не довелось…

      Единственно – жена покойная. Слегла однажды Алена, да и не поднялась больше. А что вы хотите? Возраст…

      Один ты зажился, Иван Федорыч, и никак не желаешь освободить жилплощадь…

      Ну, это уже стариковское брюзжание началось.

      Сашка, старшенький его, не из таковских, что стариков своих со свету сжить не прочь. Да и есть у него квартира, хоть и в Мытищах.

      Зятек его тоже не бедствует, в «манагеры» вышел, все какими-то мудреными делами занят, на «инг» заканчиваются…

      – Алё? – послышался голос правнука. – Я у дедушки. Ага… А куда? К тете Томе? Ура-а… Я щас! Деда, я пошел!

      Шаркая тапками, Жилин выбрался в прихожую. Пашка как раз упаковывался в свою куртку «на рыбьем меху».

      – Не продует? – озаботился старый.

      – Не-а! – легкомысленно ответил малый. – Пока, дед!

      – Пока…

      Клацнул замок, прогудели ступеньки, глуша топот юных ног, – и тишина. Только «ходики» продолжали отбивать тающие секунды.

      Интересно, подумал Жилин, проживет ли он еще один год?

      Может, дотянет до сотни? Это вряд ли…

      А жаль.

      Хоть и говорят, что старики устают жить, но это точно не про него.

      Очень хочется посмотреть, а что же дальше-то будет.

      Только-только Россия подниматься стала да сдачи давать! И Союз строится, пусть даже и не Советский, а Евразийский, да хоть такой…

      Ага…

      А он возьмет и того… скоропостижно.

      – Чего ты куксишься? – проворчал Иван Федорович вслух. – Тикаешь еще, вот и радуйся…

      Воображение все равно разыгралось, и Жилин представил себе, как на следующий парад Пашка понесет его портрет – пополнение «Бессмертного полка»… Полковник лишь головой покачал.

      Все может быть, все может статься… Человек внезапно смертен.

      Иван Федорович задумался.

      Он прошел всю войну, бил фашистов с «яков» и «лавочек» и Берлин брал, и чуть было до Токио не дошел, когда летом 1945-го японцам жизни давали. А все равно бродила в нем, покоя лишала какая-то… неудовлетворенность, что ли. Словно не все он сделал, что мог, не исправил ставшее непоправимым.

      Жилин поугрюмел.

      Что он мог? 22 июня лейтенант Жилин поднял свой «И-16» и сбил немецкий бомбовоз. Его «ишачка» тотчас же «опустили»…

      Да и куда ему было сажать истребитель, коли родной аэродром разбомбили?

      До сих пор саднят эти воспоминания – о самолетах, которым даже не дали взлететь, пожгли на земле. О летчиках, что носились в одном исподнем, стаскивая брезент с истребителей, пытаясь завести моторы, а в баках пусто…

      Это было колоссальное унижение.

      Даже при Ельцине, «опустившем» всю страну, Жилин не испытывал такого позора.

      Наверное, не зря первенца окрестили Александром, в честь Суворова, а правнук даже не догадывается, что носит имя главнокомандующего ВВС РККА.

      Павел Васильевич Рычагов командовал авиацией 9-й армии во время войны с белофиннами. Именно тогда младлей Ваня Жилин сбил свой первый «Фоккер»[1].

      Рычагов мог выйти в «красные маршалы», стать большим человеком, но его подвела молодость, глупость и горячность.

      Еще в 1935-м Рычагов ходил в старших лейтенантах, но это был прирожденный ас. За один вылет он мог накрутить двести пятьдесят фигур высшего пилотажа – так Павел Васильевич принимал новую технику, поступавшую в эскадрилью.

      Однажды, пилотируя «У-2», он заметил, что одна из лыж встала торчком. Передав штурвал сослуживцу, Рычагов вылез из кабины на крыло и, держась за стойку,

1

Имеется в виду не прозвище, данное советскими пилотами самолетам «Фокке-Вульф», а истребители голландской фирмы «Фоккер», поступавшие на вооружение ВВС Финляндии.