Опасное наследство. Кен Фоллетт

Эдварда, – задумчиво продолжал Сэмюэл. – Это порождало подозрения. Все, кто хорошо его знал, скорее поверили бы в то, что Эдвард нерешительно стоял на берегу пруда и смотрел, как тонет парень. Все, кто хотя бы раз с ним общался, знали, что он и улицы не перейдет ради помощи кому-то другому, не говоря уже о том, чтобы бросаться в пруд на помощь утопающему.

      Его слова были оскорбительны для нее и ее сына.

      – Как вы смеете? – возразила Августа, но не смогла придать своему голосу обычной убедительности.

      Сэмюэл не обратил внимания на ее возражение.

      – Школьники этому и не поверили. Дэвид тоже учился в той школе несколькими годами ранее, и он знал многих мальчиков постарше. Он поговорил с ними, и его подозрения только усилились.

      – Все, на что вы намекаете, – это полная бессмыслица.

      – Миддлтон – упрямый и настойчивый человек, какими обычно и бывают юристы, – продолжал Сэмюэл, по-прежнему не внимая ее возражениям. – И он не намерен оставлять это дело в покое.

      – Ему меня не запугать.

      – Тем лучше, поскольку, как я уверен, он собирается вскоре нанести визит лично вам.

      Сэмюэл подошел к двери.

      – На чай я не останусь. Приятного дня, Августа!

      Августа тяжело опустилась на диван. Такого поворота она не предвидела. Победа над Сэмюэлом оказалась омраченной новыми тревогами. Всплыл старый, происшедший семь лет назад неприятный случай, о котором, казалось, все должны были уже давно забыть. Теперь ей так страшно за Эдварда! Ей была ненавистна сама мысль о том, что что-то плохое может произойти с ее мальчиком. Нужно во что бы то ни стало это остановить. Но как?

      Вошел Хастед, дворецкий, за которым следовали две горничные с чайными чашками и пирожными на подносах.

      – С вашего разрешения, мадам? – спросил он с валлийским акцентом.

      Глаза Хастеда, как всегда, смотрели в разные стороны, и посторонних это часто сбивало с толку, потому что никогда нельзя было понять, на кого именно он устремил свой взор. Августу поначалу это тоже раздражало, но со временем она привыкла. В ответ на вопрос она просто кивнула.

      – Благодарю, мадам, – сказал Хастед и вместе с горничными принялся расставлять фарфоровые чашки на столе.

      Заискивающая манера Хастеда частенько успокаивала Августу, но сегодня это не сработало. Она встала и вышла в открытое французское окно. В ярко освещенном солнцем саду ей тоже не стало легче на душе. Как же остановить Дэвида Миддлтона?

      Она все еще размышляла над этим вопросом, когда пришел Мики Миранда.

      Августа обрадовалась его визиту. Он выглядел щеголевато, как и всегда в черном фраке и брюках в полоску, с безупречно белым воротничком под щеками и с черным атласным галстуком на шее. Мики сразу же догадался, что Августа чем-то расстроена, прошел через весь зал пружинистой походкой дикого кота и спросил с выражением искреннего сочувствия:

      – Миссис Пиластер, что-то случилось?

      Она была благодарна ему, что он пришел первым. Схватив его за рукав, она ответила:

      – Да, кое-что очень ужасное.

      Его ладони покоились