Меч Роланда. Тим Северин

и сделал движение, как будто хотел перекреститься, но сдержал руку.

      Я родился с темно-синими глазами. Это вполне обычно среди моего народа, и, как правило, через несколько месяцев после рождения они приобретают более светлый оттенок. Иногда глаза становятся серыми и очень редко карими. Но со мной получилось по-другому. Цвет правого глаза изменился, он постепенно стал зеленовато-карим, а левый побледнел до обычного светло-голубого. А с моим братом-близнецом – о нем я напишу позже – случилось обратное: его левый глаз изменил цвет, а правый остался тем же. Для многих в нашем сообществе это был знак дьявола, тем более что роды проходили тяжело, и мать умерла, едва мы появились на свет.

      Не знаю, какую судьбу замыслил для меня король Оффа, но в то мгновение, когда увидел мои разные глаза, он передумал.

      Я почувствовал неуверенность, когда он пытался придумать способ, как избавиться от меня. Оффа считал, что нанесение вреда тому, кто носит метку дьявола, навлечет на него беды от Нечистого.

      И он обратился к моему дяде:

      – Что известно об этом юноше?

      – Любимчик своего отца, мой господин, – ответил тот с явной неприязнью ко мне. – Он был слишком драгоценен, его не послали на воспитание, как старших сыновей. Вместо того чтобы учить охотиться и воевать, его учили читать и писать.

      – Значит, он не опасен? – приподнял брови Оффа.

      – Я бы так не сказал, – поспешно ответил дядя. – Это скользкий тип, ему нельзя доверять. – Он изобразил льстивую улыбку, почтительную до отвратительности. – Может быть, Вашему Величеству следует выбрить ему тонзуру и заключить в монастырь.

      Заключение нежелательной персоны в монастырь было эффективным способом убрать ее с глаз долой.

      На лице правителя появилось задумчивое выражение.

      – Каковы его привычки? – спросил он, словно интересовался выучкой и послушанием собаки, которую собирался купить.

      – Он должен уметь вести себя с высокими особами, – неохотно признал дядя. – Воспитывался в королевском доме.

      – Языки знаешь? – На этот раз вопрос адресовался лично мне.

      – Только латынь, – промямлил я, еле ворочая пересохшим языком.

      Какое-то время мужчина серьезно разглядывал меня.

      – Помойте его и подыщите подходящую одежду, – наконец, объявил он. – В Мерсии ему найдется применение.

      – Что же король решил? – послышался вопрос от одного из советников, седобородого старика.

      Его подобострастный тон указывал, что вопрос был привычным, рассчитанным на то, чтобы дать Оффе возможность блеснуть мудростью.

      – Парень отправится жить среди франков. Их король просил, чтобы из Мерсии прислали кого-нибудь в знак искренности наших добрых отношений. Если юноша образован и представителен, как заявляют, то произведет хорошее впечатление. Если его хорошо отскрести, он может даже оказаться недурным собой. И франки отстанут от нас.

      Он был умнее, чем я считал. У правителей было принято посылать членов семьи жить при чужом дворе. Официально они считались