Грань: Гордыня. Алекс Кулекс

мужской голос.

      Повернув голову, лениво осмотрел открывшуюся картину. По улице неслась, словно лань, азиатка. Нет, точно азиатка – темные, словно смоль, волосы. Ростом мне по подбородок. Карие, почти черные, радужки глаз. Одета в какой-то балахон – широкие штаны и рубаху оверсайз. На поясе болтается самая настоящая катана в черных лакированных ножнах.

      Девчонка бежала быстро. А вот трое преследователей-мужчин постоянно сталкивались с прохожими.

      К слову, все трое – ее соотечественники. Все в черных балахонах, с мечами. Волосы у них длинные, больше присущие женщинам. М-да.

      Девушка летела вперед, бросая цепкие взгляды. По моторике видно, что она неплохой боец. Так чего не остановится? Пока я задавался этими глупыми вопросами, азиатка пробежала мимо, оставив после себя едва заметный аромат полевых цветов.

      Троица преследователей неслась во весь опор и один из них решил толкнуть меня, чтобы освободить путь. Вот только я был к этому готов.

      Когда его ладони легли на мою грудь, в попытке отправить в сторону, я довернул корпус, и воин полетел на землю, потеряв опору.

      – Ой! – насквозь фальшиво повинился я. – Я такой неуклюжий! Сейчас-сейчас.

      Я кинулся к упавшему и схватил его за одежду в районе плеч. Резко выдернув на ноги, впечатал лицом в здание рядом.

      – Простите! – добавил картинно. – Я случайно!

      И еще разок ударил профилем в каменную стену. Ну, чтобы наверняка. Терпеть не могу хамство.

      – Эй, ты! – на плечо легла тонкая мужская ладонь.

      Я скосил плечо и перехватил дурака за запястье. Используя себя, как центр круга, спиной вперед отправил идиота в стену. Раздался негромкий хруст. Позвоночник? Нет, штукатурка. Жаль.

      – Кто ты такой? – раздался голос третьего.

      Он был поумнее своих друзей и потому кричал с дистанции пяти метров, положив ладонь на обмотанную ручку своего меча-катаны. Или как они там называются.

      Я повернулся и окинул открывшуюся картину внимательным взором. Эта дурочка-девочка стояла чуть поодаль и не спешила спасаться. От глупости азиатки у меня заскрежетали зубы. Мало в детстве пороли, мало.

      – Я? – развел руками. – Обычный горожанин. Даже клинка нет, как видите.

      Двое пострадавших обошли меня по широкой дуге и пристроились за спиной товарища. У того, что справа, морда покраснела, и тонкая струйка крови дорожкой прошла через все лицо со лба до самого подбородка. Второй морщился и держался за правое плечо. Скорее всего, повредил, когда я дернул за запястье.

      Самый умный из троицы заметил, что беглянка не скрылась, а внимательно прислушивается к разговору, и потому нагло ухмыльнулся. Хотя, это было сложно определить. Азиаты крайне скупы на эмоции.

      – Ты понимаешь, что теперь умрешь из-за своей глупости? – выдал преследователь, и костяшки на его руке, которой держал клинок, побелели от напряжения.

      Я поморщился. Переигрывает.

      – Кажется, – начал осторожно, – у вас есть некий свод правил. Насколько я помню, безоружных убивать нельзя.

      – Честь