Грим. Анастасия Худякова

декоративные деревянные подсвечники и желтые лампы на длинных шнурах разной длины. Узкий стол разграничивал пространство, отделяя зону с двумя двухъярусными кроватями от обеденной с мини-кухней. В прихожей, рядом с небольшим мягким диваном, стояла кованая вешалка, а на стене висело овальное зеркало в массивной раме из натурального необработанного дерева. Оказавшись внутри, Теодора ненадолго замерла возле него, ужаснувшись своему отражению. Но это так мало волновало ее сейчас, что она лишь стянула шапку и едва пригладила наэлектризованные волосы. По дороге в хижину холод подбодрил ее, вернулась способность рассуждать, и к тому времени, как оказалась у входа, она обрела как минимум готовность говорить и решимость отстоять свою точку зрения. Пережитое на вершине потрясение возродило в ней твердое, непреклонное желание быть услышанной. На этот раз.

      Она не стала дожидаться Баглера, чтобы начать беседу с подозреваемым, и, расстегнув парку, попросила проводить ее к нему немедленно. Женщина-полицейский лет пятидесяти на вид приказала покинуть помещение всем, кто не задействован в допросе. Спустя какую-то минуту в темной комнате остались лишь Теодора, женщина, отдававшая указания, офицеры, дежурившие у входа, и подозреваемый.

      В самом углу, сидя на полу за кроватью, как загнанная добыча, к стене жался маленький сухой человек. Теодора долго не могла рассмотреть его лица: он все время прятал его в коленях и для надежности прикрывал голову руками. Мужчина покачивался из стороны в сторону и что-то непрерывно шептал про себя. Теодора абсолютно не придавала значения его бормотаниям, – в ее практике это было чем-то обычным – пока не оказалась достаточно близко, чтобы разобрать слова. Она замерла и молча смотрела на него с минуту. Человек, загнанный или загнавший себя в угол сам, молился.

      Справившись с очередным потрясением, Теодора достала из сумки блокнот, ручку и диктофон. Она отказалась от предложенного женщиной-полицейским стула и опустилась прямо на пол, строго соблюдая дистанцию между собой и человеком напротив.

      – Вы слышите меня? – мягко спросила она. – Меня зовут Теодора, я хотела бы поговорить с вами.

      Ее слова не возымели никакого эффекта.

      – Я не из полиции. Я здесь, чтобы попытаться помочь вам и разобраться в произошедшем. Я бы очень хотела услышать вашу версию. – Она помолчала, дав ему время понять. – Если бы вы согласились поговорить со мной, вместе мы нашли бы выход. Поверьте, я искренне хочу понять вас и оказать любую необходимую помощь.

      Она знала, что он смотрел на нее. А теперь и слушал, потому что монотонный шепот стал тише. Теодора заметила, как несколько раз он сбился и бормотал что-то только для того, чтобы не оставаться в тишине. Может быть, то, что она сидела прямо на полу, как он сам, или тихий голос, не такой, как у полицейских, общавшихся с ним до сих пор, но что-то его подкупило. Скрюченный в углу человек начал приподнимать голову, а Теодора продолжила, как будто ничего не замечала.

      – Я здесь, чтобы проанализировать ваше состояние и помочь воссоздать события с вашей точки зрения. Но я не смогу сделать этого без вашей помощи. Знаю, возможно,