Путешественница. Диана Гэблдон

полнейшей неожиданностью. Воззрившись на мужа с удивлением, я выудила из кармана одноразовый носовой платок, высморкалась и спросила:

      – Ты правда так думаешь?

      – Ах, Клэр. – Даже когда его голос звучал раздраженно, в нем все равно слышалась нотка любви. – Ты ведь всегда знала, кто ты есть, для чего предназначена. Неужели непонятно, насколько это необычно?

      – Нет.

      Я вытерла нос разлохматившимся платком, опасаясь, как бы он не превратился в комок промокшей бумаги.

      Фрэнк откинулся на своем стуле, глядя на меня и качая головой.

      – То-то и оно.

      Он помолчал, глядя на свои сложенные руки с узкими ладонями и длинными безволосыми, как у девушки, пальцами. Изящные руки, предназначенные для небрежных жестов, усиливающих нужные места при чтении лекций. Сейчас Фрэнк смотрел на них так, будто никогда раньше не видел.

      – У меня этого нет, – сказал он тихо. – Нет, вообще-то со мной все в полном порядке. Я доволен тем, чем занимаюсь, – и преподаванием, и исследовательской работой. Порой это просто чертовски здорово, правда. Работа на самом деле мне нравится, доставляет удовольствие, но… – Он задумался, потом посмотрел на меня своими серьезными светло-карими глазами. – Но должен честно признаться, что я вполне мог бы заниматься чем-нибудь другим, и с не меньшим успехом. Нет у меня чувства предназначения, уверенности в существовании своей миссии, чего-то такого, что я просто обязан делать. А у тебя есть.

      – А это хорошо?

      Мои глаза покраснели и опухли от слез, края ноздрей воспалились.

      Фрэнк издал смешок.

      – Это чертовски неудобно, Клэр. Для тебя, и меня, и Бри, всех нас троих. Но, бог свидетель, порой я тебе завидую.

      Он потянулся к моей руке, и я, чуть поколебавшись, все же не отстранилась.

      – Испытывать такую страсть к чему-то, – уголок его рта дернулся, – или к кому-то – это, наверное, большое везение, Клэр. И исключительно редкое.

      Он мягко сжал мою руку, отпустил ее и, повернувшись, потянулся к полке за одной из книг. Это был справочник Вудхилла из серии «Патриоты», посвященный биографиям отцов-основателей Америки. Рука его легла на обложку книги с нежностью, словно опасаясь потревожить сон героев, чьи жизни были в ней заключены.

      – Вот они были людьми подобного типа. Люди, которые знали, в чем их предназначение, и готовы были рискнуть всем на свете, чтобы его исполнить. Но большинство, и ты это прекрасно знаешь, не таково. Нельзя, конечно, сказать, будто у них нет чувства долга или предначертания – просто оно у них не столь обостренное.

      Он снова взял мою руку, повернул ее ладонью вверх и провел пальцами по переплетающимся линиям. Было щекотно.

      – Неужели все это обозначено здесь? – с улыбкой спросил Фрэнк. – Действительно ли великие судьбы и грандиозные деяния предопределены от рождения? Или все дело в том, чтобы люди, наделенные от рождения сей великой страстью, оказались в нужных обстоятельствах в нужное время? Изучая историю, невольно начинаешь задаваться подобными вопросами, хотя