Мякоть. Сергей Малицкий

хорошо, чтобы он сжал в левой руке гриф. Или слишком плохо. Хотя, какая может быть пыль в царстве Ольги Сергеевны Клинской? Надо бы проверить, если ли еще гитара внутри повторяющего ее очертания футляра. Или там такая же пустота, как и… При первой возможности. Непременно. Но для начала было бы неплохо смыть пыль и пот с собственного тела.

      – Приехали, – сказал таксист. – Плюсики будут?

      – Непременно, – кивнул Рыбкин, подхватывая сумку.

      В компании, в которой он трудился управляющим директором, выходных не бывало. По сути у нее и твердого рабочего графика не имелось, поскольку филиалы были разбросаны по всей стране, и в те часы, когда московская бухгалтерия запускала компьютеры, бухгалтеры некоторых других подразделений уже щелкали косметичками. Однако главный административный корпус, который занимал изрядную часть высотки, по выходным пустел наполовину, а в летние месяцы так и почти полностью. Рыбкин, который заглядывал на работу в любые дни, мог по наполняемости коридоров определить не только выходной или рабочий день на календаре, но и любой день недели с понедельника по пятницу. На этот счет имелись определенные приметы, вроде того, какие машины припаркованы у ближайшего пакгауза, но сегодня он, пожалуй, ошибся бы. Административное здание компании явно пребывало в летаргическом сне, окна большинства офисов были закрыты, жалюзи опущены, но, судя по обилию автомобилей на площадке у входа, едва ли ни все члены правления оказались на работе. Точно прибыли за материалами, словно не существовало ни электронной почты, ничего. Только машины тестя, который как раз электронную почту не признавал, а интернет считал чем-то вроде зоны рискованного земледелия, пока не было, но сомневаться не приходилось, закалка бывшего офицера спецслужб не давала сбоев, если кто-нибудь не сочтет нужным выполнить указание, он об этом будет знать даже не в понедельник, а уже воскресным вечером.

      Рыбкин подошел к главному входу, надавил на звонок и улыбнулся глазку видеокамеры. Отчего-то на мгновение ему показалось, что и у этого входа он будет отвергнут, как и у двух предыдущих. Но на этот раз обошлось. Дверь щелкнула, и в то же самое время в кармане ожил телефон. Рыбкин толкнул дверь и зашагал по коридору к турникетам и стойке охраны, на ходу вытаскивая карточку и телефон.

      – Ты чего звонил-то? – раздался в трубке сонный голос Володьки Кашина – старого приятеля Рыбкина. – Это у вас там в Красноярске белый день, а у нас уже позднее, но воскресное утро.

      – Вовка, включи голову, – приложил к турникету карточку Рыбкин, кивнул охраннику и пошел к лифту. – Я уже в Москве.

      – А что случилось? – сразу же приободрился Кашин.

      – Пытаюсь понять, – вызвал лифт Рыбкин. – Насчет бати и сам все знаешь, а тут… Может быть, и ничего, но шерсть ерошится что-то.

      – О какой шерсти идет речь? – хмыкнул Кашин, который был горазд на сюрпризы, чего стоило хотя бы его явление пару лет назад к Рыбкину с известием, что он, Кашин, сломал член.

      – Как так? – только и смог тогда произнести Рыбкин, потому как с деревенского детства помнил страшную черно-белую фотографию на ту самую тему в какой-то