Возлюбленная. Тони Моррисон

превратилась. Он быстро взглянул на ярко-белую лестницу у Денвер за спиной.

      – Да, я слыхал, – произнес он. – Но печальное, как говорит твоя мама. Не злое.

      – Нет, сэр, – сказала Денвер, – не злое. Но и не печальное.

      – Какое же тогда?

      – Обиженное. Одинокое и обиженное.

      – Правда? – Поль Ди повернулся к Сэти.

      – Вот не знаю, одинокое ли, – проворчала та. – Может, и обиженное, и даже очень сердитое, да только не понимаю, чего это ему быть таким уж одиноким, если оно нас ни на минуту не оставляет.

      – Наверно, что-то получить от вас хочет?

      Сэти пожала плечами.

      – Это ведь совсем крошка.

      – Моя сестра, – сказала Денвер. – Она здесь умерла, в этом доме.

      Поль Ди поскреб заросший щетиной подбородок.

      – Похоже на ту историю с невестой без головы, что потом вернулась и все бродила в лесочке за Милым Домом. Помнишь, Сэти?

      – Разве можно забыть? Ужасно…

      – Интересно, почему все вы, кто сбежал из Милого Дома, никак не перестанете говорить о нем? Может, там было так мило, что лучше бы вам было остаться?

      – Ты с кем это так разговариваешь, девчонка?

      Поль Ди рассмеялся.

      – Все верно, верно! Она права, Сэти. Не был он для нас ни милым, ни тем более домом. – Он покачал головой.

      – Зато там мы были все вместе! – сказала Сэти. – Вместе. И от этого никуда не уйти, хотим мы того или нет. – Она зябко передернула плечами и погладила их, словно возвращая им покой. – Денвер, – обратилась она к дочери, – разожги-ка плиту. Нельзя же так: старый друг пришел к нам в гости, а мы его даже и не угостили ничем.

      – Не стоит беспокоиться на мой счет, – сказал Поль Ди.

      – Никакого беспокойства – обычная еда, вот только булочки испеку. А остальное я захватила из ресторана. Уж если топчешься у плиты от зари до зари, то обед-то, по крайней мере, домой принести можно? Ты против щуки ничего не имеешь?

      – Если она ничего не имеет против меня, – улыбнулся Поль Ди.

      Ну вот, опять начинается, подумала Денвер. Повернувшись к ним спиной, она затолкала в печку растопку. Напихала слишком много и чуть не потушила занявшийся было огонь.

      – А почему бы вам заодно и не переночевать у нас, мистер Гарнер? Тогда вы с мамой могли бы всю ночь напролет говорить о Милом Доме.

      Сэти сделала два быстрых шага к плите, но не успела она схватить Денвер за воротник, как девушка вдруг опустила голову и расплакалась.

      – Да что с тобой такое? Никогда не видела, чтобы ты так себя вела!

      – Да ладно, – сказал Поль Ди. – Я ведь ей совсем чужой.

      – Тем более. Разве можно так вести себя с чужим человеком. В чем дело, детка? Случилось что?

      Но Денвер уже рыдала так, что не могла вымолвить ни слова. Она не пролила за девять лет ни слезинки, но теперь слезы лились рекой и промочили