Сакма. Хуан Санчез

ой жизни в коллективе, когда трава была зеленее, а метастазы меньше. Но несмотря на долгие годы разлуки, наше непреходящее товарищество позволило мне без особых стеснений взять у неё интервью, благодаря которому вы читаете сие короткое предисловие, почти целиком ей посвящённое дабы засвидетельствовать моё почтение. Удивительный персонаж: одного взгляда на неё было достаточно чтобы бросить семью, друзей, работу, и добровольно запрыгнуть в ритм её жизни, чуждый любому, кто ещё не утратил инстинкт самосохранения. Хорошо это или плохо, для интервью она выделила всего лишь один час из своего плотного графика, поэтому пришлось изо всех сил держать себя в руках и не поддаваться её пленяющим флюидам. Воительница, привычная к оружию, сведущая в охоте, умная и расчётливая, прекрасная и опасная как змея бумсланг, она читала меня как открытую книгу – бешеная харизма в её голосе и яркая внешность околдовали меня с первой же секунды, и для неё этот факт был так же очевиден, как и то, что дважды два не равняется пяти. Порой отрывая от неё взгляд, я с трудом представлял, каким образом её тоненькие ручки управляются с винтовкой или копошатся в кишках убитого зверя. Невероятное зрелище прямиком из фантастического фильма.

      Я зашёл в кофейню с одной лишь идеей, которую вынашивал долгие годы, несколько раз начинал и забрасывал её претворение в жизнь. Словом, я был в отчаянии. Всеми фибрами души нелюбящий постороннее вмешательство в процесс написания романа, я с невиданным доселе энтузиазмом попросил рассказать всё, что мадам знала об охоте, но, опять же, по времени мы были ограничены, и узнать удалось только самое основное – как раз то, чего мне не хватало все эти годы. Фабулы, разработанные мной, были все до единой вторичны и не вызывали жгучего желания поскорей начать писать. Нет, для этого рассказа мне требовался опыт знающего человека, такого как она. За интервью она ничего не потребовала, так как ей нечего было с меня взять, ведь жизнь моя объективно пуста, и единственное, что её скрашивает – это истории.

      Изменить в книге пришлось практически всё, но одно осталось от старых набросков – это имя и личность главного героя. Страстно желавший одиночества, Рэнк получил его столько, что не замечал вокруг себя никого и ничего, годы пролетали как во сне. Надо ли говорить, что, когда он всё-таки осознал наличие проблем в своём раю, они успели принять опаснейшую форму, способную пошатнуть его уверенность в собственной адекватности. А впереди только сумбур, фарс и невероятный ужас, крадущийся если не среди деревьев, то наверняка в голове у Рэнка.

      I

      Мало кому известно об одной интереснейшей тенденции среди одиноких мужчин: гордо удаляться в такое место, которое трудно найти на карте, чтобы спокойно там работать и жить в своё личное удовольствие. Именно так поступил Рэнк, семь лет назад приехав в далёкий северный край, позабытый всеми кроме местных жителей, – идеальное прибежище для беглых каторжников или просто уставших от жизни людей. Будучи таким же уставшим, Рэнк наивно полагал, что в глухих и безымянных уголках Евразии не может происходить ничего загадочного и будоражащего его богатое воображение, и, следовательно, мучавшие его в прошлом навязчивые идеи потеряют смысл, ведь у чёрта на рогах думать ни о чём не надо, работай себе и в ус не дуй. Разумеется, с таким отношением он никак не мог подготовиться к тому, с какой силой аукнется эта наивность по прошествии семи лет тихой жизни в глухомани.

      Это началось ещё в январе, когда запоздалый снегопад выжидал, пока не уснёт единственный человек на много километров вокруг, а затем укрыл под собой всю грязь дождливой осени. Уже рассвело, когда Рэнк, ответственный за местное лесничество, высунул нос из землянки. Костёр давно погас, в матрасе можно было охлаждать напитки, спина разболелась. Ружьё… ружьё ещё на месте. В неопределённом будущем Рэнк непременно продаст его по цене бутылки «Джемесона», или даже двух, если получится, лишь бы сделать это в пределах деревни. Но тот по-зимнему пасмурный день он, увы, застал вдали от любой, даже самой маленькой бутылки виски. Болото, чтоб его. И как его сюда занесло, неужели нажрался? Впрочем, Рэнк сразу же забросил эти бессмысленные гадания, водрузил оружие на плечо и вышел на свет божий.

      Заснеженное болото развернулось перед лесничим, а до охотничьего домика шагать далеко, и к тому же опасно – едва сойдёшь с твёрдой земли, и твоим ориентиром среди камышей станут лишь доски да колышки. А вокруг страшная смерть, прикрытая дружелюбным, белым и пушистым снежком, всё ещё опадающим с бесцветного неба. Чтобы попасть в людские владения нужно после этого проклятого болота обойти озеро, разумеется, не успевшее за ночь промёрзнуть настолько, чтобы перейти через него, сэкономив таким образом время. Как бы ни мёрзли пальцы у Рэнка, он не мог перейти на бег, пока пересекал болото, но он уже привык к медленному темпу, ему он даже нравился.

      А найденная на берегу озера одежда не нравилась Рэнку совсем. Какое-то мешкообразное тряпьё, сандалии сорок пятого размера, и больше ничего. Носки сандалий смотрят на север, то бишь в сторону воды. Следы выискивать бесполезно, их замело, а вот в деревеньку стоит наведаться, всё равно Рэнк туда шёл. Он принял такое решение не сразу, а лишь после того, как увидел, что в кармане пусто – патронов не оказалось ни там, ни в стволе. В конце концов, мало ли