Баллада о проклятой любви.

за ручку двери и рванула ее на себя, наконец окунувшись в тепло замка.

      Перед глазами заплясали пятна, не позволяя ничего увидеть. Опустив взгляд, Эванджелина заметила отблеск золотой стрелы, торчавшей из прорехи на окровавленной юбке.

      Второй стрелы не было, но рана на плече полыхала огнем. Эванджелина в ужасе смотрела, как кровь заливает белый лиф ее платья.

      Мысли ее начали путаться, сознание то тонуло в волнах паники, то затуманивалось от боли и растерянности. Эванджелина рухнула на деревянную скамью, заливая кровью кремовую подушку с искусной вышивкой в виде маленьких красных соцветий, которые, пропитываясь алой жидкостью, словно становились крупнее прямо на глазах.

      Она должна позвать на помощь.

      Эванджелина попыталась встать со скамьи, но пронзенная стрелой нога подогнулась, и она снова упала. Из раны полилось еще больше крови.

      – Помогите. – Слово прозвучало так тихо, что Эванджелина не была уверена, сказала его вслух или произнесла лишь в мыслях. Взгляд ее затуманился, веки потяжелели, а перед глазами закружилось еще больше светлых пятен.

      Эванджелина прикрыла веки всего на мгновение. Просто чуть-чуть отдохнуть.

      – Эванджелина…

      Ей показалось, что она услышала голос Джекса. Но он никогда не звал ее по имени. Только Лисичкой. Никогда не произносил ее имя. Потом он сказал кое-что еще. Два слова, которые она никогда не слышала от него.

      – Прости меня, – сказал он, и все вокруг погрузилось в темноту.

9

      Эванджелина отчаянно пыталась распахнуть глаза, но веки словно налились свинцом. Она даже не осознавала, сдалась ли сну или же бодрствовала. Ей привиделось, что, прежде чем мрак поглотил ее сознание, к ней прибежал Джекс. Но руки, которые сейчас удерживали ее, казались обжигающе горячими – или, быть может, это ее кожа была раскалена.

      Слух улавливал обрывки разговора, но Эванджелина едва ли могла разобрать, о чем шла речь. Слова звучали слишком тихо, но она поняла, что спорили двое, изредка обмениваясь резкими фразами:

      – Она… яд…

      – …человек… риск…

      – …допущу… погибла…

      – Нет…

      Похититель внезапно усилил хватку, прижимая ее тело к груди, и Эванджелина почувствовала аромат кожи, металла и дыма. Это не мог быть Джекс.

      Ей вдруг стало страшно. Кое-как разлепив губы, она прошептала:

      – Пу… пусти…

      – Успокойся, – донесся до нее незнакомый голос. – Я не причиню тебе вреда.

      – Нет. – Эванджелина попыталась вцепиться ногтями в своего похитителя, но не смогла пошевелить и пальцем. Тело не слушалось ее. Руки повисли бесполезными плетьми, а веки стали невыносимо тяжелыми. Пропитанное кровью платье присохло к коже, а сознание вновь начало меркнуть.

      Но одна мысль, самая яркая и пугающая, пронзила ее голову. Если она так сильно пострадала, то и Аполлон сейчас мучается от боли. Быть может, он до сих пор находится в мрачном саду и истекает кровью.

      – Аполлон, – с трудом произнесла она. – Принцу Аполлону… нужна… помощь.

      Ее