Тайны иного мира: Рожденные бессмертными. Татьяна Антоновна Микишева

тайны и мечты ведёт нас этот путь,

      И мы сможем его пройти… вместе. ♫

      Мой голос звучал тихо, не нарушая романтическую атмосферу, которую я пыталась создать. Ласково пропевая строки, я вытаскивала свои чувства наружу, отчего песня становилась чувственной, захватывала внимание и вызывала волну мурашек. Я обняла себя за плечи и медленно покачивалась из стороны в сторону, топчась на месте, словно танцевала не одна, а с кем-то, кто меня действительно любит. Скрипка заиграла ритмичнее, её подхватил баян, а мой голос стал громче. Кричала не я, а моя душа – ей это было нужно.

      ♫ И неважно теперь, что снаружи бушует гроза,

      Свет погас, но пылают наши сердца! ♫

      Я проникалась этой песней, которая шлейфом окутывала всю таверну, и каждый вслушивался в слова, ведь всем были знакомы эти чувства. Посетители молча смотрели на меня, понимая, что каждый пережил это необузданное чувство – любовь. Вряд ли кто-то смог укротить его или избежать его ловушки, но на сердце каждого остался хотя бы один шрам от её появления. Мелодия стала тише, будто звучала эхом издалека, постепенно расходясь вглубь таверны.

      ♫Под тонким слоем льда дрожит тепло души,

      Не нужно говорить… я слышу.

      За гранью всех миров, где окончится этот бой,

      Мы встретим новый день… тише. ♫

      Инструменты в один миг замерли, оставив таверну в тишине, которая усиливала эмоции от песни. Я медленно поклонилась, и шум оваций оглушил меня, осыпая громкими комплиментами. Я, как мне казалось, грациозно спускалась со сцены, но запнулась о свою ногу и рухнула со ступенек прямо в объятия Финна. Таверна уже перешла на веселый лад, и все продолжали наслаждаться вечером, будто именно такой отдушины им и не хватало.

      Черт меня дернул опрокинуть ещё одну предложенную рюмку. Согласившись по глупости, я тут же почувствовала, как мир рухнул подо мной, и всё закружилось.

      Дальше я слабо понимала, что происходит, и действовала машинально, следуя то за Селестой, то за официанткой. Сколько времени я провела в таком состоянии, я не знала, но желание выбраться отсюда возникло сразу же, как кто-то стал ко мне прижиматься. Всё было обрывками, отдельными кадрами, которые вспышками врезались в моё сознание, не складываясь в единую картину.

      Вот мы с Селестой танцевали на барной стойке, а затем наперегонки пили с какой-то нечистью. Теперь мы с Селестой сидели на краю сцены, пели, а публика нам подпевала. Затем Финн ругал Селесту, но та, похоже, его даже не слушала. С трудом выбравшись на улицу, я медленно спустилась по лестнице и, пройдя вперёд, вдохнула полной грудью ночной воздух.

      – Вот чёрт! – пробормотала я, глядя на часы, стрелки которых показывали почти полночь. – Меня прибьют.

      Я жадно вдохнула прохладный ночной воздух и шумно выдохнула, закрыв глаза, когда улица начала кружиться передо мной. Каждый шаг давался с трудом; меня шатало из стороны в сторону. И только в последнюю минуту я осознала, что оставила Финна и Селесту в таверне. Решив