Я отвечаю за все. Юрий Герман

еще к тому же и прост, и храбр, и легок с людьми, конечно, привлекало к нему сердца. И теперь зал шумел опасным шумом.

      – Студент Саинян имеет слово, – позвонив в звонок, произнес проректор, неплохой в прошлом хирург и суровый человек. – Сколько вам нужно времени?

      – Два часа.

      Елкин все еще занимал кафедру. Он не уходил. Не сдавался.

      – Прошу вас, – сказал проректор.

      Не такой уж был дурак профессор Елкин, чтобы так, зазря, распрощаться со своим авторитетом. А покинуть кафедру – это рискнуть авторитетом.

      Вагаршак медленно пошел по проходу.

      Елкин совсем разорался.

      Он не предоставит трибуну человеку чуждых взглядов. Он считает более чем легкомысленным давать слово Вагаршаку.

      Но Саинян все шел и шел к нему – высокий, худой, с недобро мерцающими зрачками.

      Тогда Иван Иванович протянул короткие ручки к проректору, заклиная его проявить мужество в эти минуты. Покончить с проявлениями либерализма и ударить кулаком – вот чего он просил. На словах «ударить кулаком» профессор Елкин поперхнулся и закашлялся – с ним это не раз случалось и на лекциях, тогда студенты внимательно приглядывались, не хватит ли любимого профессора кондрашка. Пожалуй, следовало использовать этот кашель, и профессор Елкин, театрально пошатываясь, пошел к столу, за которым сидел проректор. В аудитории на весь этот спектакль реагировали бурно, хихикая без стеснения. Злой и сконфуженный тем, что студенты его разгадали, Иван Иванович теперь уже совсем нарочно кашлял, только чтобы помешать своему врагу Саиняну.

      Но сколько можно было здесь кашлять?

      Вагаршак терпеливо пережидал.

      И его терпение тоже веселило студентов.

      – Ну что ж, – наконец заговорил Вагаршак, – профессор Елкин хотел, чтобы я говорил конкретно. Я и буду говорить только конкретно, буду говорить о том, какие у нас у всех долги перед воюющей от Баренцева до Черного моря Советской Армией.

      И, задумавшись на мгновение, он привел пример, вкратце сводившийся к следующей формулировке: ни в одной из воюющих армий не существует столь совершенной системы оперативного лечения раненных в живот, как именно в нашей Советской Армии. Так вот, известно ли здесь, в институте, чем именно отличается наша система оперативного лечения раненных в живот от иных систем? Речь идет, разумеется, о современном лечении, а не о том, которое рекомендуется старыми книгами.

      Елкин опять крикнул:

      – Вы что, нас экзаменовать собрались?

      – К сожалению, мне не дано это право, – без лишней скромности заявил Вагаршак.

      Проректор негромко постучал костяшками кулака по столу.

      Саинян вежливо поклонился и извинился:

      – Простите, Николай Николаевич, я не имел в виду преподавательский состав. Я ответил на вопрос профессора Елкина. И только на его вопрос.

      – Продолжайте! – велел проректор.

      – Суть нашей системы заключается в том, что наши медицинские учреждения приближены к действующим войскам настолько