Никто, кроме нас.

не мое.

      Это глушило. И глушит по сей день. В течение пяти лет.

      Я скучаю по теплому и морскому воздуху Италии. По горячему рассыпчатому песку под ногами. По чёрному кофе и круассанам, которых ничто не заменит в Ирландии.

      А еще…какая-то извращенная часть моего сердца, скучает по его прикосновениям, голосу, запаху, глазам и губам. И я ненавижу себя за это.

      Я ненавижу тебя, Даниэль Грассо Конселло.

      ГЛАВА 3

      Даниэль

      Мы словно лодки пытаемся пробиться в настоящее,

      но нас безжалостно относит в прошлое…

      Великий Гэтсби (The Great Gatsby) (2013)

      Ник Каррауэй

      Запах свободы.

      Говорят, после заключения это что-то особенное.

      Ты свободен.

      Но я этого не почувствовал. Словно и там за решёткой, и здесь за пределами неё, я в огромной бездне.

      Без птички, каждая частичка этого мира, кажется чужой.

      – Ну что, можно встречать тебя с шампанским? – встречает Тристан с распростёртыми объятиями, стоя облокотившись об капот машины.

      – Как мне к тебе обращаться? Дон Даниэль? Или господин? – не перестает подшучивать друг.

      – Еще рано для этого, – отвечаю, по-дружески обняв и пожав в ответ ладонь адвоката.

      – Твой отец вызывал меня вчера, – Тристан проходит к водительскому месту. Мы садимся в машину, где от палящего итальянского солнца, которое не щадит даже осенью, спасал кондиционер, – Мы разбирали имущество и некоторые нюансы. Думаю, именно сейчас время говорить об этом, – улыбается самодовольная морда. Будто доном становлюсь не я, а сам Тристан.

      – Возможно и так, – безразлично пожимаю плечами, откидываясь на бежевое сиденье из натуральной кожи.

      Тристан, мать его, Костано обожает комфорт. Но, признаюсь, сейчас это сиденье было лучшим, на чем теплилась моя задница за последние пять лет.

      ***

      Дом, который никогда не был для меня таковым, снова дает ощутить себя чужим. Бесспорно, величайший особняк Конселло великолепен. Массивные колоны, возвышавшиеся до небес, красивые ставни, шикарный бассейн и фонтан. Деревья вокруг, свежий воздух, тишина. Но сама аура словно мертва. Ожесточена. Сможет ли этот дом увидеть свет? В нем никогда не было должного тепла. Особняк будто кутался льдом.

      Выхожу из машины, рассматривая все вокруг.

      Ничего не изменилось.

      Кажется, с того дня, пять лет назад, прошло несколько дней.

      Не изменилось ничего, но изменился я.

      Не успеваю вступить за порог дома, как на встречу выбегает Инесс. Такая взрослая, но по-прежнему озорная, взбалмошная и родная. Конфетка повисла на моей шее, громко крича:

      – Господи! Я так скучала! Так скучала! – её голос полон радости, но все равно чувствуется проскальзывающие нотки грусти, и молюсь, не видеть её слез. Обнимаю Инесс в ответ, с лёгкостью оторвав от земли.

      Я и вправду скучал по этой занозе в заднице. Её игривым, растянутым «брати-и-и-к», и щенячьим глазам, когда она просила что-то.

      – Тоже скучал, конфетка, – опустив