Эволюция. Андрей Зорин

не биолог – или кто еще там должен этим заниматься? Мой визави тем временем подвинул к себе стул и сел напротив меня.

      – Сергей, вас ведь так зовут? – произнес он, глядя мне в глаза. Я пытался отвести взгляд, но почему-то не получалось. – Вы сейчас находитесь в самом начале своей карьеры, и я даю вам шанс прославиться на весь мир. Ваше имя будут изучать дети в школах. Представляете? Первую публикацию теории Горячева выпустил Сергей… кстати, как ваша фамилия?

      – Холодный, – ответил я.

      Горячев рассмеялся. Сделал он это так искренне и открыто, что я поневоле присоединился к нему. Мы смеялись, наверное, целую минуту, а когда закончили, я внезапно для себя понял, что мы подружись.

      – Ну вот, видишь, Серег, – он, видимо, ощутил то же самое. – Первым Горячева опубликовал Холодный!

      Он вынул из кармана флешку и положил сверху на папку.

      – Статья здесь. Если тебе надо, ты, конечно, можешь ее поправить. Только прошу тебя, – он наклонился ко мне поближе и положил руку на плечо, – оставь самое главное. Науку. Это по-настоящему важно.

      Он быстро ушел из редакции, а я все сидел, ошарашенный его внезапным появлением, лекцией и ощущением зародившейся дружбы.

      Лишь много позже я узнал, что Горячев обманул меня. Он специально выжидал момента, когда в редакции не останется никого, кроме неопытного стажера, которого можно будет легко ввести в заблуждение. Но к тому моменту мы уже успели хорошо узнать друг друга, и я знал, что в его системе мира это не считалось грехом. Ведь он достиг своей цели, и плохо никому от этого не стало.

      Мы часто виделись, пили пиво и мечтали. Я – о том, как выберусь наконец из нашего провинциального городка в столицу и стану крутым журналистом, а он… Он бредил своими эволютонами. Он мог часами рассказывать о магнитных полях, миграции птиц и загадочных частицах или волнах, – я так до конца и не понял, что они такое, – влияющих на наше существование. Как-то я спросил его, как ему, такому молодому, по сути, еще мальчишке пришла в голову его теория. Как он вообще решился замахнуться так высоко, на основы науки?

      – Знаешь… – Горячев поставил бутылку пива на стол и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза, вспоминая, – в этом виновата Зинаида Михална. Моя учительница биологии в шестом классе, – Горячев открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся. – Представляешь, сейчас вот вспомнил и неожиданно понял. Ну точно, она – первопричина всего. Я мелкий обожал историю древнего Египта, шумеров… ну, знаешь, весь этот древний Восток, так будоражащий детский ум. И однажды у нас урок истории вела биологичка – замещала заболевшего учителя. Я рассказывал про изобретения, перевернувшие ход истории, – Горячев посмотрел на меня, и, увидев, что я совершенно не понимаю, о чем идет речь, усмехнулся. – Все время забываю, что ты гуманитарий. Стремена – знаешь, что такое? Стремена изменили ход истории, укрепив кавалерию и сделав всадников более устойчивыми в бою. Это позволило рыцарям эффективнее сражаться, что привело