Насилие. Микросоциологическая теория. Рэндалл Коллинз

огнестрельное оружие было настолько усовершенствовано, что возникла возможность вести прицельный огонь с нескольких сотен метров, укладывается в общий макротренд современной войны – увеличить расстояние между источником смертоносного огня и целью настолько, чтобы градус конфронтационной напряженности был наименьшего уровня. Снайпер, который чаще всего не видит глаза жертвы даже в оптический прицел, не так уж отличается от артиллериста, наводчика ракет или оператора беспилотника, находящегося на такой дистанции от цели, что о результате своих действий он сможет узнать разве что по видеозаписи. Однако эффективность единичного меткого выстрела и артиллерийского залпа не сопоставимы в принципе – победа, скорее всего, достанется той стороне, которая обладает перевесом в огневой мощи крупного калибра. При этом логика обычаев войны совершенно противоположная: попавшего в плен снайпера, скорее всего, ждет расправа (вспомним фильм Стэнли Кубрика «Цельнометаллическая оболочка»), тогда как артиллеристы, несущие ответственность за гораздо большее количество жертв8, чаще всего могут рассчитывать на вполне достойное обращение со стороны противника.

      Именно в анализе военных действий Коллинз совершает решительный шаг из микроситуационного анализа в историческую макросоциологию – вот почему, как уже отмечалось выше, «Насилие» сложно рассматривать как образец микросоциологического подхода в чистом виде. Во всех без исключения войнах фундаментальной реальностью «на земле» выступает конфронтационная напряженность/страх, которые испытывают люди, отправляющиеся в бой, и с той и с другой стороны. Поэтому усилия военачальников, прекрасно знавших об этой проблеме и без социологии, были направлены на появление таких организационных структур, которые могли бы снизить роль этого фактора в бою.

      Например, в войнах Античности и раннего Нового времени наиболее эффективным решением было создание массовых пехотных формирований наподобие греческих фаланг, римских легионов или подразделений пикинеров и мушкетеров. Солдаты лишаются в них индивидуальной инициативы, но способны предпринимать согласованные действия. Римляне одерживали убедительные победы над галлами и германцами не потому, что легионеры особенно эффективно использовали свои мечи и копья, а потому, что организация их войска значительно превосходила соперника, делавшего ставку на индивидуальные действия воинов-берсеркеров – немногочисленных «профессионалов насилия» своего времени. Сомкнутые боевые порядки европейских армий эпохи кремневых мушкетов удерживали солдат в строю, потому что позади стрелка нередко стоял унтер-офицер, прижимавший к его спине обнаженный клинок. Свою роль в эволюции организационных форм ведения войны сыграл и технологический фактор, один из важнейших в макросоциологическом анализе: с появлением казнозарядных винтовок и пулеметов европейские армии стали переходить к рассыпному строю, поскольку

8

Коллинз приводит следующую статистику для двух крупнейших войн прошлого столетия: во время Первой мировой действия артиллерии стали причиной почти 60% потерь у британцев, тогда как потери от пуль составили около 40%, а во Второй мировой на артиллерию и авиабомбы пришлось около 75% потерь – доля потерь от пуль составила менее 10%.