Превратности судьбы. или удивительные приключения юного барона Градова и его друзей. Надежда Голубенкова

ту, а с двенадцати я, вместе со своими сверстниками, уже официально работал на Западном руднике. К тому времени я закончил школу. Наша группа состояла из шести человек, нашим наставником был мой троюродный дядя Карл. Меня всё устраивало: к шестнадцати годам я должен был перейти во взрослый отряд, в подчинение одного из бригадиров Северных шахт, где главным был мой отец; затем родители должны были подобрать мне жену, у нас родились бы дети, я стал бы сам бригадиром и в своё время занял бы место отца… Так должно было быть, но неожиданно вмешалась природа…

      Дело в том, что для работы в шахте очень важен рост: он не должен быть больше полутора метров. Нас из-за этого часто обзывают «гномами», но это не так: мы обычные люди, просто веками проводившийся «ростовой отбор» привёл к тому, что все жители шахтёрских посёлков ниже большинства других людей, а тяжёлая физическая работа делает нас крепкими и накаченными. А многие ещё и нарочно не сбривают бороду. Может, сказочные гномы действительно писались с наших предков?

      В любом случае, уже в четырнадцать лет стало ясно, что в шахте я работать не буду. Мой рост превысил «критическую отметку», но я ещё полгода работал на руднике, упорно делая вид, что не замечаю, когда касаюсь головой потолка. Но вот дядя велел сдать спецовку и кирку и возвращаться домой.

      – Не волнуйся, племяша, такое иногда бывает. Ничего, пойдёшь учиться на кузнеца, – пытался успокоить меня дядя, когда я трясущимися руками снимал с себя каску.

      Мы с ребятами жили при шахте, и отец не знал о моих «проблемах с ростом». Я понятия не имел, как воспримет он это известие, ведь я его единственный сын, и он на меня возлагал столько надежд! Но делать нечего: и я на негнущихся ногах побрёл в посёлок, где меня ближайшие полтора года никто не ждал.

      Да, была мысль сбежать, но куда? Я никогда в жизни не покидал родных краёв. Да и ближайший город, по словам торговцев, находится аж в неделе пути. Как я до него доберусь, не имея при себе ни еды, ни воды?

      Так, обуреваемый тягостными мыслями, я доковылял до дома. Мама, в это время кормившая мою младшую сестрёнку Тайну, одновременно обеспокоенно и радостно меня обняла.

      – Алет, только не говори, что на руднике обвал, – бледнея, прошептала мама, пытаясь прочитать ответ в моих наверняка ничего не выражающих глазах.

      – Тогда сейчас били бы в колокол, – стараясь оттянуть момент признания, напомнил я ей.

      – А-ет! – Тайна еле слезла со своего высокого стульчика и бросилась ко мне.

      Я подхватил её, но не закружил, как обычно. Малышка, будто почувствовав моё настроение, не возмутилась, а лишь крепче вцепилась в меня, не позволяя опустить себя на пол.

      – Алет, что случилось? – окинув меня проницательным взглядом, мама, кажется, всё поняла. Мне не пришлось ничего говорить.

      Вечером вернулся отец. Хмуро глянув в мою сторону, будто я в чём виноват перед ним, и не высказав никакого удивления моим присутствием, он молча умылся и сел ужинать. Мне кусок не лез в горло, но я заставил себя съесть пару котлет. Это был самый тягостный ужин в моей жизни.

      Наконец мы остались с отцом один на один.

      – Удивлён, что Карл так долго продержал тебя, – без предисловий буркнул отец, когда мама ушла укладывать Тайну спать. – Будь ты на моём участке, я бы давно тебя рассчитал. С твоим ростом вообще опасно спускаться под землю.

      – Так ты знал? – не удержался я.

      Отец мрачно и красноречиво окинул меня взглядом. Ну да, раз в месяц на несколько дней нас отпускали домой, и отец не мог не заметить, что я скоро на голову буду выше его.

      – Держу пари, ты будешь никак не ниже ста шестидесяти пяти, – наливая себе кофе, проворчал отец.

      – Но я ведь могу пойти на разгрузку, – неуверенно предложил я.

      – Ни за что! – неожиданно громко стукнул отец кулаком по столу. – Я не позволю, чтобы мой наследник работал с отбросами!

      Да, работа разгрузчика считается в наших кругах чуть ли не призираемой: на неё отправляли только провинившихся да пьянчуг. Оплачивалась она соответственно.

      – Но чем я тогда буду заниматься?

      Немного помолчав и устало потерев глаза, отец вздохнул:

      – Завтра я поговорю с Грэйгом. Возможно, он согласится взять тебя в ученики.

      Но ни Грэйг, ни другие кузнецы не спешили брать меня в подмастерья, мотивируя отказ моим возрастом. Мол, хорошим кузнецом я уже не стану, а сковородки да кастрюли у них и так есть, кому делать. На самом же деле они наверняка просто не хотели выдавать своих тайн. Ведь всем известно, как ревностно оберегают своё мастерство представители древних кузнечных династий. Так я оказался не у дел. Даже торговцы и те отказались брать меня на работу.

      Несколько месяцев я просто сидел дома: читал, помогал маме по дому (что раньше никогда не делал), занимался с сестрой. И вот, в один из вечеров в посёлок прибыл Диран – старый друг нашего старосты, путешествующий торговец. Я знал его: он несколько раз в год закупал товар у наших мастеров, в основном оружие и украшения.