Книга пощечин, или Очередная исповедь графомана. Валерий Михайлов

приперся пьяный Коля. Не знаю, кто его так разозлил, но он со словами: «Где у вас тут ножи?» – пьяной походкой ввалился на кухню, вывалил из ящика все ножи и, бормоча что-то типа «зарежу гадов», принялся остервенело их точить. Минут через 20 его пробило на «братскую нежность», и он начал Дюку объяснять, как меня любит, и что он за меня горой:

      – Кто Валерку хоть пальцем тронет, – хрясь меня кулаком по лицу, – убью, – и в морду Дюку.

      Временами Коля проявляет чудеса находчивости. Дело было в лихие девяностые. Он тогда сильно напился в ресторане «Океан», расположенном на краю Аксая. У автобусов уже начался комендантский час, такси в Аксае тогда не было в принципе. Денег у Коли не осталось ни копейки. Казалось бы, безвыходная ситуация, но брат нашел выход. Он пришел на стационарный пост ГАИ на мосту через Дон, это буквально в двух шагах от ресторана, подрулил к ментам и спросил:

      – Как служба, орлы?

      – Нормально, – ответили они и вполне резонно спросили, – а ты, собственно, кто?

      Он представился им новым начальником милиции и объяснил, что переусердствовал с обмыванием назначения на должность, и теперь не плохо бы ему добраться домой. Менты остановили машину. Водитель довез до подъезда. Брат в знак благодарности дал тому отфонарный номер телефона и сказал:

      – Если что, звони.

      Больше всего меня бесила его бесцеремонность. Так в детстве он нередко вламывался ко мне в комнату «поиграть», и почти каждый его визит заканчивался моими слезами.

      Когда мне было около 5 лет, к нам в гости приехал Сашка, сын папиной сестры. Если не ошибаюсь, он года на 2 старше Коли. Доставать меня стало одним из любимых их занятий. А однажды они сделали табличку с запрещающей мне входить в их комнату надписью.

      – А ты напиши на бумаге «Кольке и Саньке, неграм и собакам, вход строго запрещен» и приклей на свою дверь, – пошутил папа, когда я ему пожаловался. Читать-писать я тогда не умел. Даже буквы не знал. Мне хватило пары недель, чтобы их выучить и написать «Колике и Санике, неграм и собакам вход запрещен». До мягкого знака я тогда не добрался. Сашка порывался сорвать эту надпись с двери, но папа строго-настрого запретил ее трогать.

      Позже, когда я уже был относительно взрослым, брат ломился в ванную помыть руки, когда я принимал душ.

      В старших классах я перестал ездить с родителями с ночевкой на дачу. Когда они уезжали, ко мне приходили друзья. Мы пили чай, слушали музыку, читали книги, разговаривали… Женщины с выпивкой появились значительно позже. В качестве братского надзора, о котором его никто не просил, Коля любил припереться ко мне с утра пораньше в воскресенье под совершенно идиотским предлогом.

      Когда я закурил, а это было в студенческие годы, Коля вечно норовил отобрать у меня сигареты.

      Одно время он работал на заводе «Аксайкардандеталь». Разве можно работать на заводе, ничего оттуда не таща? И он тащил по ночам уголок, арматуру, трубы… В помощники брал меня.