Стрела Амура. Сергей Григорьевич Байбородин

угнанных машин наизусть. Память у него феноменальная.

      Ворошилов достал из сейфа початую бутылку армянского коньяка, лимон и две аппетитные, посыпанные зеленью котлетины, каждая размером с ладонь.

      – Давай Володя за день Победы, за отцов и дедов наших по маленькой. Сегодня не грех.

      Саенко залюбовался котлетами. Как их готовила жена Ворошилова Лида – никто не мог готовить. Из чистого мяса, с луком и зеленью, обязательно охлажденные – они таяли во рту. Под них не то что коньяк – яду можно было выпить.

      Ворошилов разлил коньяк по рюмкам и оба встали за столом.

      – Давай не чокаясь, – предложил Ворошилов, – у меня дед под Сталинградом погиб.

      – А у меня под Харьковом, – отозвался Саенко.

      Опорожнив рюмки, друзья закусили котлетами.

      – Володя не стесняйся, ешь, еще есть. Лида, как всегда, с запасом наготовила, так что весь твой розыск накормить можно.

      Выпив еще рюмку, Саенко закурил, откинулся на кресле и мечтательно прикрыл глаза.

      – Через две недели отпуск, домой помчу, там уже клубника, вишня будет. А помнишь, как начинали еще в старом городе? Помнишь банду бурята, месяц ведь тогда в кабинетах жили, ведь ни один сучонок так и не сознался. Все доказывать пришлось.

      – Да уж, с нынешними не сравнить, один только Червонец с Королем чего стоили, а Фантик – мошенник?

      Подогретый коньяком Саенко раскраснелся, подобрел. Уверенный в том, что убиенный это Рябченко и опера до вечера раскроют убийство, он пребывал в хорошем настроении и не прочь был предаться воспоминаниям.

      В дверь постучали. Зная, что кроме розыска в управлении никого нет, Ворошилов даже не предпринял попытку убрать бутылку.

      Сказав войдите, он просто отошел к своему рабочему столу.

      В кабинет, держа в руках пухлую папку, вошла Сазонова Валя. Как бы оправдываясь за неловкую ситуацию, она протянула папку Саенко и сказала:

      – Владимир Викторович, я посмотрела материалы, Гусев и Старовский три месяца назад обещали Рябченко голову отрезать и маме на блюде с голубой каемкой принести. Какие-то у них разборки из-за денег были, вроде как Рябченко их кинул.

      Саенко, крякнув от удовольствия, обратился к Ворошилову:

      – Вот видишь, Ваня, все до банального просто, а ты – чутье, интуиция… Молодец, Сазонова, буду рапорт на поощрение писать – обязательно тебя укажу!

      – Рано делить шкуру неубитого медведя, – из угла кабинета парировал Ворошилов.

      – Ваня, вечно ты стремишься настроение людям испортить, прямо как выкормыш твой. Все же очевидно! Нет, вам надо ложку дегтя подбросить обязательно.

      В разговор вмешалась Сазонова:

      – Владимир Викторович, Родин скорее всего прав. По описанию у Рябченко на левом предплечье девушка наколота, а у трупа роза.

      – Идите вы со своим описанием, – не хотел расставаться с мечтой о скором завершении дела Саенко. Небось, сами напутали, а теперь валите с больной головы на здоровую. Ладно, дождемся опознания, там видно будет.

      3.Рябченко.

      Николай