Плут. роман. Виталий Новиков

что-нибудь трагическое, то несмотря на это, у него, спустя какое-то время может родиться сын (он думал что именно сын) и это будет означать, что он всё-таки не зря прожил на свете. С Элеонорой у него не было детей. Суматохин был очень суеверным человеком. И из одного из таких суеверий, в которые он верил с невероятным для цивилизованного человека фанатизмом, следовало, что не оставив на земле потомства, человек уже не мог рассчитывать на новое перевоплощение в будущем. А Суматохин очень хотел бы появиться в этом мире в будущем заново, чтобы прожить более осмысленную жизнь, наполненную успехами и достижениями больше, чем неудачами и невзгодами. Эти мечты он тщательно скрывал от всех и никогда никому о них не рассказывал.

      Суматохин вернулся в квартиру. Он прошёл в малую комнату, якобы за пачкой сигарет. Когда он проходил через прихожую и коридор, то заметил на кухне курящих Полянского, Хватова, Элеонору и не покидающего её ни на минуту, некурящего Каштанова. Они молча поглядели на проходящего мимо Суматохина. Тот в ответ как бы слегка кивнул головой и сказал глазами: «Всё нормально ребята. Продолжайте отдыхать. На меня не обращайте внимания». Проходя мимо большой главной комнаты, Суматохин увидел там Лену, сидящей на диване и рядом с ней Ванилина. Они были заняты своими делами и не заметили его. Суматохин краем уха услышал, что Ванилин, кажется, просил прощения.

      «Всё нормально – всё идет по плану», – заключил Суматохин, оценив ситуацию, когда закрыл дверь за собой в малую комнату. На всякий случай, чтобы избежать ненужных подозрений, он достал из бара, находившегося в стенке, пачку сигарет. Он собрался выйти из комнаты, когда до него донеслись звуки телефонного звонка, заставившие его немного поволноваться, потому что вскоре они прекратились.

      Суматохин вышел из комнаты.

      – Тебя, – на его пути стояла Эля с трубкой в руке.

      – Кто? – спросил Суматохин.

      – Тихомиров твой любимый, кто же ещё.

      – Скажи ему, что меня нет.

      – Я уже сказала, что сейчас передам тебе трубку.

      Эля общалась с ним несколько нервным тоном, чувствовалось, что она еще не простила ему его неудачливости.

      – А ты куда собрался? – спросила она.

      – Вот, сигареты кончились. Зашёл, чтобы взять новую пачку. Хочу с человеком обговорить одно дело. На кухне и так тесно, поэтому мы лучше в подъезде, – объяснил Суматохин.

      – С каким еще человеком?

      – С девушкой-посыльной.

      – Какие у тебя могут быть с ней разговоры?

      – Я же не спрашиваю, какие у тебя могут быть разговоры с этим (Суматохин имел в виду Каштанова).

      – Тоже мне сравнил, – съязвила Эля и, окинув мужа взглядом исполненным презрения, вернулась на кухню.

      Суматохин поднёс трубку к уху и услышал дыхание Тихомирова. Дыхание было тяжелым и глубоким. Как не хотелось Суматохину разговаривать со своим управляющим, деваться было некуда.