Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов. Дмитрий Косырев

– говоря об эпохе – мы возвращаемся к этому поразительному феномену, массовой демонстрации восхищения низвергнутым политиком; длилась эта демонстрация всю жизнь Шепилова от 1957 года, времени падения, до его смерти в 1995-м.

      Я бы даже сказал, что его жизнь после 1957 года во многом интереснее и важнее для нас, чем до. Хотя бы потому, что об этой, второй жизни, жизни после катастрофы мало кто знает, а она чрезвычайно поучительна, в том числе для понимания нашей с вами истории.

      Как он жил эти тридцать восемь лет, особенно после 1964 года, когда хрущевская травля была закончена вследствие падения самого Хрущева? По-моему, отлично он жил, хотя сам Шепилов с этим бы никак не согласился. Он купался в восхищении окружающих, как близких друзей, так и совсем незнакомых людей.

      Вот брежневская эпоха; время дефицита. Все надо было «доставать», от места в хорошей больнице до какой-нибудь особо вкусной еды. «Достать» можно было по должности, и не обязательно руководящей (иногда у «простых рабочих» всяческих благ оказывалось больше, чем у служащих какой-то вроде бы престижной московской конторы). Но чаще «доставали» по знакомству. Так вот, у Шепилова была репутация человека, который мог добыть что угодно. Редкое лекарство и прием у хорошего врача – прежде всего; не знаю, сколько людей он спас. Билеты в любой театр – ну, вы уже поняли. Администраторы, правда, спрашивали: а кто пойдет? Если шел сам Шепилов, то это была директорская ложа или первый ряд. Если кто-то из родных (я, например), то – как получится. Были просьбы и поскромнее, кусок осетрины, допустим, как сейчас помню… Одной школьнице, пишущей стихи, он долго устраивал встречу с поэтессой Юлией Друниной. Школьницу эту не видел никогда в жизни. Друзья отмечали у него «патологическую потребность помочь» кому угодно и в чем угодно.

      У него была такая телефонная книжка, он открывал ее, задумчиво листал… Вот она, эта книжка, тыкаю пальцем наугад: «курортный отдел МВД, Антонина Федоровна, очень любезна и знает меня давно».

      Но иногда подходящих знакомых не оказывалось. Тогда Шепилов узнавал нужный телефон по справочной и говорил в трубку: «Здравствуйте. Это профессор Дмитрий Трофимович Шепилов» (тут его губы чуть улыбались, что проявлялось в голосе). Или – как вариант – «генерал-майор Шепилов».

      Так вот, на моей памяти не было случая, чтобы совершенно незнакомые люди не сделали для него то, о чем он просил. Ну, а про знакомых и говорить нечего.

      В следующих главах вы прочтете, что на рубеже 50–60-х Шепилов просто-напросто боролся за физическое существование, то, что с ним происходило, было избиением еле живого инвалида. Но он выдержал и в каком-то смысле победил. А дальше произошло удивительное: здоровье вернулось. Никто не давал ему его возраста, он отлично – нет, не чувствовал себя, а выглядел – в 60-е, 70-е, 80-е годы. Был бесконечно обаятелен, помогал множеству людей (да-да, с помощью той самой телефонной книжки, и не только).

      Я думаю, он просто питался потоками энергии своего окружения, этим всеобщим преклонением и восторгом. Мужчин и особенно женщин. И, раз уж у нас тут биографическая книга или что-то