Фуэте для полковника. Татьяна Бронзова

стал мальчику заботливым отцом и полюбил его как родного. Пётр относился к нему так же. Образы же настоящих родителей со временем постепенно почти стёрлись из его памяти. Лишь изредка он вдруг совершенно ясно видел свою мать. Ему даже казалось, что он слышит шелест её платья, ощущает запах её духов. Совсем смутно ещё помнился отец, а вот образ старшего брата исчез совершенно. Он не мог вспомнить даже его лица.

      – Это совершенно нормально, – успокаивал его Аркадий Игнатьевич. – Виделись вы не часто. Ведь князь Борис учился в московском военном училище и в имение приезжал только на каникулы.

      – Значит, когда солдаты ворвались к нам в дом, у моего брата были каникулы?

      – Нет. Просто в Москве было неспокойно. Гимназию закрыли.

      – Выходит, если бы её не закрыли, брат был бы сейчас жив?

      – Возможно. Что уж теперь.

      Вот так и получилось, что урождённый князь Пётр Владимирович Белозерский стал носить чужое отчество и чужую фамилию. Проще сказать, жил по поддельным документам. Так разве можно было об этом где-либо говорить? Конечно, нет!

      Вера Константиновна тяжело вздыхала, вспоминая мужа. Как же мало успела она насладиться своим женским счастьем. Всего-то четыре года прожили они вместе! Счастливых четыре года. И вдруг ранним летним утром сорок первого всё в одночасье рухнуло. Война! Вначале всем казалось, что легендарная Красная армия быстро остановит противника, но с каждым днём вести с фронта приходили всё тревожнее и тревожнее, и вот, уже в сентябре месяце, Пётр получил повестку.

      – Не понимаю, – разволновалась молодая жена. – Почему тебя призывают на фронт? Ведь ты, кроме скрипки, в своих руках никогда ничего не держал. Разве ты умеешь стрелять?

      – Пока нет, – отвечал Пётр. – Но ты не беспокойся, Верочка. Этому быстро учат.

      – Военных в стране, что ли, мало? У нас же огромная армия, зачем музыкантов-то забирать? – упрямо продолжала она. – Надо куда-то сходить! Надо добиться отсрочки.

      – Мне не нравится этот разговор! – произнёс Пётр. – Ты хочешь, чтобы другие воевали, а я дома отсиживался?

      – Не отсиживался, а играл с оркестром! Как же они без тебя?

      – Не только без меня. У нас из оркестра всю молодёжь призвали.

      – И кто же там остался? – удивилась Вера.

      – Женский состав и те, кому за сорок.

      Бедный, бедный Пётр. Он погиб в первом же бою. Разве мог он выжить в той кровавой бойне? Будь проклята эта война!

      Глава 3

      После того как все необходимые документы отъезжающих на гастроли во Францию были полностью сданы, с ними провели беседу в министерстве культуры.

      Женщина, одетая в строгий костюм коричневого цвета и с торчащими в разные стороны от шестимесячной завивки волосами, сначала вещала о величии социалистического искусства, а затем стала учить актеров, как надо себя вести в чуждой среде капитализма, чтобы не уронить достоинство советского человека.

      – Нигде не упоминайте, что в нашей