Наша няня громко плачет. Алатея Иак

как только ты разрешаешь на себе рисовать, клеить стикеры, наклейки, разукрашивать свои татуировки на теле, то у детей молниеносно пропадает интерес. Если ты хочешь отводить ребенка от чего-нибудь, разреши ему это делать безнаказанно, и он перестанет это делать, потому что сразу потеряет адреналин.

      Посмотревшись в зеркало и убедившись в том, что я права, я села обратно на диван и продолжила читать книгу. Я подремала, наверное, часа полтора. Спасибо, мальчишки, вы дали мне поспать. Не шумели и не кричали. Мне кажется, для них вообще было удивительно такое спокойное поведение няньки, когда она им ничего не запрещает, не критикует, не орёт и вообще к ним не лезет. Иногда они смотрели на меня с интересующимся взглядом, как на диковинную зверушку, которую никогда не видели.

      – И вы даже не будете на нас ругаться? – спросил Питер.

      – Не буду, ответила я, – я же сама виновата, если уснула на рабочем месте.

      – Да, вы спали на работе, – ответил Джош расстроенно, видимо, они ожидали от меня другого ответа.

      – Вы слишком спокойная, – сказал Питер.

      – Да, слишком, – подтвердил Джош.

      – Однажды наша экономка тоже так заснула. Мы ей нарисовали красивые очки и бороду. Она орала почти полчаса на нас, – сказал Питер.

      – Да, орала, очень долго, – подтвердил Джош.

      – На детей кричать нельзя, – ответила я.

      Они посмотрели на меня как на сумасшедшую.

      – Совсем-совсем нельзя? – спросил Питер.

      – Совсем нельзя, – ответила я. Они переглянулись с Джошем, и Питер продолжил:

      – И вы не будете совсем на нас кричать?

      – Не буду, – ответила я.

      Они очень гадостно переглянулись и улыбнулись между собой. Походу, я бросила им вызов выбесить меня так, чтобы я начала на них ругаться.

      Хочешь сделать что-то хорошее, получается, как всегда. Чуть позже к нам зашла экономка.

      – Ну как вы тут, не обижаете Лизель? – Она посмотрела на мое лицо, ахнула: – Вы что опять нарисовали? Вы что сделали? Да я вас! – Она двинулась в сторону близнецов, а они бросились прочь.

      Всё-таки дети получили свою порцию адреналина. Орбиана Молине бежала в свои 50 лет за ними, как козочка. Ничуть не уступая им в быстроте. Пробежали сначала на второму этажу, спустились по лестнице вниз, полностью обогнули холл,  а потом вернулись по второй лестнице на второй этаж. Я наблюдала за этим со стороны. Интересно, что они будут делать, когда их поймают? Что не будут говорить, как будто оправдываться.

      Тем временем я пошла в ванную смывать с себя рисунки детей.

      Быть на одной волне с детьми – это не то же самое, что быть на одной волне со взрослым.

      Вызов брошен. Теперь дети старались всяческим способом вывести меня на эмоции. Это была обоюдная игра: они нападали, а я оборонялась. Как опытный человек в этом деле я проверяла стулья на наличие кнопок и клея, не пила из кружки при детях, не принимала в руки коробки с непонятным содержимым. В какой-то момент близнецы совсем отчаялись и перестали меня донимать. Их отца