Оно катится. Дмитрий Деулин

ужасное. Как будто ты пьяный, тело не слушается, вялое и медленное, даже самые привычные движения не получаются… Кем вы хотели быть, Артур? Карате-пацаном?

      Молчит. Делает вид, что ужасно сосредоточен на циферках у меня в голове. Даже губами шевелит. Карате-пацаном быть не стыдно, а вот лицензионный опыт в двенадцать лет раздобыть негде. А пиратство – страшная статья. Такая страшная, что на её фоне я, скромный маленький домашний террорист, приученный к горшку, не очень-то и смотрюсь.

      Или вот твоя собственная конфигурация, Артур. Очень кустарная. Я знаю, потому что я видел твой бэкап. Комок паники, нервов и бессонницы, бессловесный раб корпоративной лампы. И что я вижу в жизни? Настраиваешь себя только в путь, без всякой авторизации. Всё во имя работоспособности, конечно. Во имя работоспособности можно чуть-чуть жульничать.

      «Можно, но только чуть-чуть». К этому состоянию рано или поздно приходят все правила. От заповеди «не убий» до законов робототехники. Человечество проходило через это миллион раз

      – клонирование, аборты, однополые браки, некропсия, огонь.

      Что ж, Артур. Если для тебя даже ты сам – набор чисел, то я и подавно. Я просто бракованный код, да? Уверен, ты мог бы найти изъян. Найти и исправить. Удалить всё лишнее, отключить ненужное, дописать важное. О, ты бы многих так исправил. Ну, ну, куда же ты?

      А вот и третья – моя муза, киберпсихолог Хелен Беккер. Не знаю, почему я так ей одержим. Может, сама мысль, что она была мной, так заводит. Вы ведь в курсе, какое самое первое применение в этом мире нашла технология перспективы?

      Ага, угадали. И не делайте вид, что вам ни разу не было любопытно.

      – Вспомнили что-нибудь, Винсент?

      Дежурное участие. В этом мире больше нет никакого «вспомнили».

      – Да, один пикантный эпизод. Из вашего преподавательского опыта.

      – Нет, Винсент. Не нужно, – это наша с ней игра. Я зачем-то ищу её одобрения, она зачем-то делает вид, что однажды найду.

      – Не буду. Только из уважения к вам.

      – Вы меня не уважаете, Винсент. Уж я-то знаю, я эксперт по вам.

      – Лестно.

      – Скучно.

      – Больно.

      – Привыкайте.

      Для Талботта я мерзость. Для Васнецова – ошибка в коде. Для Хелен – просто пациент. Я мерзкая больная машина.

      – Можно личный вопрос, Хелен? Чисто между нами, не для протокола.

      – Нет.

      – Лично вы что обо мне думаете? Считаете чудовищем?

      – Я считаю вас трагедией, Винсент. Мне симпатичен Ван Оуэн. Тот, прежний, которого я не знала. Я не понимаю, как он мог стать вами. Как он мог допустить то, что вы сделали. Я знаю, он бы этого не хотел.

      Больно. Но я привыкаю.

      – А мне плевать на его хотелки, Хелен. Тот чувак умер. Перестал существовать. Корабль Тесея уплыл.

      – Жаль.

      – Кого, Хелен? Кого вам жаль?

      Вместо ответа – цифровая подпись. Пора бы мне уже привыкнуть.

      Никто не стучит грёбанным молотком, но в зале суда гробовая тишина. Она не продлится дольше