Сочувствую, что вы так чувствуете. Ребекка Уэйт

ается. На самом же деле основную часть забот Элис взяла на себя: вела переговоры с ритуальными агентами, согласовывала очередность действий со священником, отправляющим церковное торжество (в свете обстоятельств это слово казалось Элис странноватым), и бронировала в Клубе рабочих зал для поминок. Сильнее всего она переживала из-за угощения, потому что с трудом представляла себе, кто именно придет. Неделю-две назад, в субботу, она перебрала документы в старом тетушкином доме, отыскала несколько адресов (кое-где не было даже имен тех, кто там живет) и отправила извещения о похоронах. Наткнулась Элис и на кое-какие телефонные номера – позвонив по ним, Элис оставила несколько голосовых сообщений, поговорила с очень любезным мужчиной, который отрицал всякое знакомство с тетей, и менее любезной женщиной – наорав на Элис, та бросила трубку. Прийти пообещали некоторые из тетиных соседей, в основном люди пожилые, жившие на этой улице задолго до смерти бабушки и дедушки Элис.

      Гроб с тетушкиным телом уже стоит перед часовней. Мать Элис не захотела, чтобы его торжественно несли мимо собравшихся.

      – Только лишняя суета, – сказала она, – вдруг уронят?

      – Не уронят, – отмахнулась Элис.

      – Да запросто. Твоя тетушка не сказать чтоб пушинка была.

      Элис, любившая тетку, пропустила колкость мимо ушей.

      Первые несколько машин уже заезжают на парковку. Сквозь стеклянную дверь в дождевых потеках Элис смотрит на приехавших, и ее грызет тревога за них, ее обычная тревога по приезде куда-то. Всю жизнь приезжать куда-нибудь давалось Элис непросто. В детстве, когда ее привозили поиграть к подружкам (или, что хуже, на вечеринку) или даже к бабушке с дедушкой и когда машина останавливалась у дома, тревога принималась неотступно грызть Элис. Потом гул двигателя затихал, и желудок словно наливался свинцом. (Ханна же тем временем сломя голову и без оглядки бежала к дому.) Сам повод бывал, как правило, приятным и даже радостным. Однако для Элис пропасть между тем состоянием, когда ты еще не на мероприятии, и тем, когда уже туда попал, огромна, а преодолевать ее порой приходится за несколько секунд.

      Среди прибывших Элис Ханну не видит. Она толкает тяжелую деревянную дверь и приветствует двух пожилых женщин, в которых узнает тетиных соседок, миссис Линден и миссис Джексон, – хорошо, что она и имена их вспомнила как раз вовремя. Они сетуют на погоду, и Элис поворачивается к вошедшему следом за ними мужчине, худющему, с жиденькими, зачесанными поверх лысины прядями и в светло-коричневом замшевом жилете с темными пятнами от дождя.

      – Я ее близкий друг. – Он сжимает руку Элис в своей.

      От многозначительного вида, с которым старичок произнес «близкий», Элис становится не по себе.

      – Замечательно, – говорит она, – где вы познакомились?

      Старичок оглядывается, словно боясь, что их подслушивают.

      – Так, в одном месте, – туманно отвечает он. Этот ответ явно не предполагает дальнейших расспросов.

      – И давно вы были знакомы? – все же делает попытку Элис.

      – В каком-то отношении да.

      Беседа начинает надоедать Элис, и она рада, когда ее вниманием завладевает крупная, на первый взгляд незнакомая женщина в блестящей темно-синей водолазке. Едва переступив порог, женщина хватает Элис за руку и говорит:

      – Ну, здравствуй, солнышко!

      – Здравствуйте, – отвечает Элис, – спасибо вам огромное, что пришли.

      – Ох, да брось. Как я рада тебя видеть! Столько лет прошло!

      Такой поворот тревожит Элис: этого нового противника она явно не помнит. Однако женщина выжидающе смотрит на нее, и Элис, боясь ее обидеть, мямлит:

      – И я вас тоже. Рада вас видеть.

      – Так все это печально, – говорит женщина, и Элис соглашается.

      Миссис Линден и миссис Джексон уже удаляются по коридору, а вот близкий тетушкин друг по-прежнему околачивается возле Элис. Хорошо бы он не попросил представить его. Впрочем, доходит вдруг до Элис, его-то имени она тоже не знает. В надежде вытянуть из гостьи еще что-нибудь Элис делает ставку на нее:

      – Как вы добрались?

      – Очень быстро, солнышко, – отвечает гостья, – мы же тут рядышком живем.

      Соседка! Элис ликует. Женщина улыбается:

      – Ты так на него похожа – просто удивительно. Господи, как же нам всем его не хватает, да?

      Тут Элис понимает, что женщина ошиблась, но как лучше сообщить ей об этом, она не знает.

      – Вообще поразительно, – женщина вглядывается в лицо Элис, – я сейчас словно на него смотрю. Он живет в тебе. У тебя его глаза. И его нос – его знаменитый нос! И даже подбородок его.

      – На самом деле, мне кажется… – начинает было Элис, которой такое сравнение ничуть не льстит, но гостья перебивает ее:

      – Ладно, пойду найду Марджори. Она тут пишет, что заняла мне местечко, а ты ж ее знаешь.

      Элис остается в компании тетушкиного друга в жилетке. Он видел ее унижение, и от этого неловкость усугубляется. Элис силится придумать какую-нибудь подходящую