Звук цвета. Сергей Сергеевич Родин

ему про папин переводчик. Правда, почти рассказал. Но потом вспомнил пост на форуме: "Первое правило экспериментаторов – никому не рассказывать про эксперименты".

      "Все норм," – соврал я, намеренно исказив резонанс голоса, чтобы звучать убедительнее. – "Просто много домашки."

      На алгебре я сидел рядом с Сарой-нюхачкой. Забавно, но мы, звуковики, лучше всех ладим с нюхачами. Может, потому что и звук, и запах распространяются волнами. Или потому что мы оба воспринимаем мир как поток данных, а не статичную картинку или набор ощущений.

      Сара сегодня была какая-то дерганая. Я слышал, как она постоянно принюхивается – частые, короткие вдохи, характерные для состояния тревоги. Что-то ее беспокоило, и я готов поспорить, что дело было в феромонах. Нюхачи чувствуют эмоциональное состояние людей так же четко, как мы слышим ложь в голосе.

      "Что-то не так?" – спросил я ее после урока, используя свой самый нейтральный тон.

      Она повернулась ко мне, и я услышал, как участился ее пульс. "Ты… изменился," – сказала она наконец. – "Пахнешь иначе. Как… как кто-то, кто увидел другую сторону луны."

      Вот что плохо в нюхачах – они всегда используют эти странные метафоры. Как будто запахи можно описать словами. Это все равно что пытаться объяснить симфонию Бетховена через вкус мороженого.

      Но она была права. Я действительно изменился. И это было только начало.

      После разговора с Сарой я решил пойти на собрание. Не то чтобы у меня был выбор – когда нюхач говорит, что ты "пахнешь иначе", это как красная лампочка на приборной панели. Рано или поздно кто-то еще это заметит.

      Музыкальный класс – единственное место в школе с идеальной акустикой. Специальные панели на стенах создают чистое, незамутненное эхо. Для визуалов это просто странные геометрические узоры, для тактилов – бессмысленные неровности. Но для нас, звуковиков, каждая панель – как клавиша в гигантском инструменте.

      Итан уже был там, настраивал какое-то оборудование. Звуковые волны от его движений рисовали в воздухе сложный узор: он явно собирал один из своих самодельных резонаторов. Эмили сидела в углу, где сходятся три акустические панели – лучшее место для прослушивания школы. Мы называем это "постом наблюдения".

      "Четыре драки на первом этаже," – отчиталась она, не поворачиваясь. – "Два случая списывания в кабинете химии. И кто-то курил в туалете третьего этажа – снова этот придурок Джексон."

      Эмили может слышать все, что происходит в здании школы. Она говорит, это как слушать огромный оркестр, где каждый инструмент играет свою партию. Большинство звуковиков так не могут – слишком много информации. Но она особенная.

      "У меня есть кое-что интересное," – сказал Итан, включая свой резонатор. Воздух наполнился низким гулом – 27 герц, почти на границе слышимости. – "Нашел на форуме схему. Это должно усилить эффект от переводчиков."

      Я замер. "Ты… экспериментируешь с переводчиками?"

      "Мы все экспериментируем," – просто ответила Эмили. – "Ты правда думал, что