Мой враг. Без права на прощение. Настя Орлова

знает, чего хочет. В белой рубашке и строгом костюме Миллер выглядел очень сдержанно и по-деловому, выделяясь среди собравшихся в клубе гостей в неформальной одежде. Такое ощущение, что до приезда в ресторан он работал. Довольно странно, что в день рождения он вкалывал, а на собственный праздник приехал даже позже гостей. Хотя, чему я удивляюсь? Мой отец такой же – работа для него всегда была и всегда будет на первом месте.

      После ужина, которым Яна явно пытается вымолить у меня прощение, сразу же собираюсь домой – завтра с утра на пары, а мне ещё нужно подготовить конспект по экономическим рискам. Ненавижу экономику. Папа же наоборот спит и видит, когда я закончу университет, чтобы пристроить меня на какую-нибудь должность в госструктуре. В очередной раз грустно усмехаюсь, думая об этом, – отец ни разу не спросил, чего хотелось бы мне, а слабые попытки объяснить, что душа лежит совсем в другом направлении, он даже не заметил.

      Сейчас разговор о будущем я даже не завожу. С тех пор, как папу повысили до министра, он стал нервным и раздражительным. Во многом из-за непрекращающейся борьбы с Миллером. До окончания университета у меня еще есть немного времени – надеюсь, в финале я приму волевое решение остаться верной себе, а отец если не поймет, то хотя бы будет уважать мой выбор.

      Что до Миллера… Однажды я случайно стала свидетельницей разговора отца с Григорием Львовичем – коллегой и по совместительству близким другом. Они говорили о том, что наглый Андрей Миллер не за что не получит землю для застройки. Отец не стеснялся в выражениях и называл Миллера такими словами, которых я вообще никогда от него не слышала. Разумеется, в подробности вдаваться не стала – меня это не касается, но жёсткий тон папы отчетливо врезался в память. Пусть отец никогда не был мягким человеком, но и слепо агрессии я за ним не замечала. Именно Миллер стал тем человеком, который вывел его на эти разрушительные эмоции.

      Вернувшись от Яны домой, я первым делом проверяю кабинет отца – но его здесь нет. Потом иду на кухню, чтобы налить себе воды.

      Уже поздно, наша домработница Марина Борисовна давно ушла, но об ее присутствии в нашей жизни напоминают ароматные запахи – в центре стола стоит свежий вишневый пирог. Лет пять назад она и меня научила печь, и хотя у меня не очень получалось, это занятие меня какое-то время очень увлекало, и я торопилась домой из школы, чтобы приготовить что-то под руководством Марины Борисовны. Я даже сейчас время от времени что-то пеку – блинчики или простую шарлотку. Мама же к плите вообще не подходит – ее давно не интересует ничего, кроме ретритов и шопинга.

      – Даша? – от громкого голоса отца я резко вздрагиваю. – Ты давно вернулась?

      – Только что, – ставлю стакан на стол и нервно поправляю волосы.

      – Уже поздно. Где ты была? – он впивается в мое лицо изучающим взглядом.

      – У Яны. Я же тебе говорила, – как можно спокойнее произношу я.

      – Не помню, чтобы ты уезжала с таким боевым раскрасом на лице. Тебе не обязательно краситься, Даша. Ты от природы красивая, – говорит он недовольно.

      – Пап, ну