Командор Кощей. Книга первая. Роман Борин

А пирожки! Их Иванасий давно забыл, когда пробовал в последний раз. Колдунья деревенская, знать, не пекла их – не любила сие занятие. А матушка с сестричкою – о них и вспомнить-то тяжко было.

      К пирожкам бабка нацедила из кувшинчика, через краник чудный, какого-то горячего пойла, удивительно пахнувшего горными травами и медом. Этого в королевичевствах точно не знали. В Отрантурии только холодные напитки делали – бражку медовую хмельную, квас хлебный, вино ягодное и зерновое, яблочные настои, ключевую воду. Но горячий травяной отвар, что применялся в Отрантурии как снадобье, Иванасу весьма вкусным показался.

      – Ну, паря, насытился моим колдовским харчем? – хитро прищурилась Яга, наблюдая, с каким удовольствием гость уплетает пирожки с грибами. – Спать небось мечтаешь завалиться.

      Странно, но вместо ответа Иванас вдруг брякнул:

      – А что это у тебя в кадке, бабуся? Почему это воду оттуда брать нельзя?

      – А! – Яга как будто что-то вспомнила. – Поглядеть, что в мире делается, захотел. Ну, давай посмотрим, коли так.

      Покопалась в углу Яга, притушила в горнице свет, что-то над кадкой наколдовала – стало от кадки, по самому верху её, волшебное сияние исходить. Машет Яга рукой Иванасию – иди, мол.

      Набрался Иванасий смелости (ведь никогда в жизни не видывал такого чуда – чтобы обычная кадка с водой в темноте сама по себе светилась), заглянул в сияние из-за плеча Яги, зажмурился с непривычки.

      – Ничего, сейчас оклемаешься! – восторженно шепчет баба Яга. – Сейчас всё увидишь! Ну-ка, разуй глазюки-то, не боись!

      И страшно Иванасию, и жуть как посмотреть в сияющую кадку хочется. Собрался с духом, разомкнул глаза и… О, чудо невиданное! По тёмной воде в кадке рябь идёт, а сквозь неё из-под воды яркий свет пробивается. Не верит своим глазам Иванасий: огонь под водой полыхает.

      – Мотри – мотри! – зловеще каркает, усмехаясь, Яга. – Вот что делается в энтот час у тебя на родине. Пока это ещё не твой город. Это ещё вотчина Амира Кривоглазого, село его подручного Улана! Вишь ты, полымя-то какое!

      И видит Иванас под рябью, как бегут куда-то люди и за ними скачут воины в рогатых шапках. Пламя овевает кровли рубленых и глинобитных хижин, рушатся горящие, как факелы, дворцы и терема тесовые. И воронье над степью кружит там, где вдалеке огни пожаров жутко блещут…

      Тошно Иванасию глядеть на всё это кровопролитие. Ещё тошнее слышать, как насмехается над горем человеческим беззубая старуха. Забыл Иванасий про вкусное угощенье и тёплый прием:

      – Он не кривоглазый! Амиром Яснооким его кличут! – чуть ли не кричит Иванасий бабке в ухо.

      – Как же, ясноокий! – ёрничает бабка. – Да присмотреться если лучше, он ведь самый настоящий кривоглазый чёрт, какой он к чёрту ясноокий!

      – Ну да, кривоглазый! – огрызается Иванасий в ответ. – Может, ты, старуха, и права! Только вот меня такое задевает! Какой ни есть, а всё ж он человеческого