Мой сияющий тиран. Катерина Сергеевна Снежная

больше, чем просто мимолетное внимание.

      – У девочки больное сердце, – директор вытер платком вспотевшую шею, словно это могло изменить что-то.

      Мужчина ничего не ответил, его губы чуть заметно дрогнули в улыбке, как будто он услышал что-то забавное. Он задержался на мгновение, прежде чем двинуться дальше, уверенно рассекая толпу.

      После его ухода Крис фыркнула, пожав плечами.

      – И вовсе нет. Приходил. Скажи, Злат, смотрел наш класс!

      – Я болела в тот день, – тихо ответила я, чувствуя, как внутреннее напряжение уходит, и дышать становится легче. Но снаружи оставалось тревожно, словно произошло что-то ужасное и непоправимое. Вокруг меня всё ещё витал его запах, смешанный с ощущением чего-то важного и неизбежного.

      В тот день он посетил класс старшеклассниц, познакомился с ними, произнес речь, но никого не выбрал.

      Так я узнала о Велигоре Янчжуне, бессмертном, отвечающем за безопасность всех пяти континентов, принадлежащих арктикам. Его пост никак не сочетался с юной внешностью, а статус – с визитом в школу. Но именно тот день решил всю мою дальнейшую судьбу.

      Люди Янчжуна пришли неожиданно на день рождения мамы. Два адвоката и два телохранителя. Самого арктика с ними не было.

      Мы как раз собирались резать торт, когда папа открыл внезапным гостям дверь, и те прошли молча, словно так и нужно.

      У мамы от ужаса выпала посуда из рук. Грохнулось на пол старинное бабушкино блюдо для десертов. Разбилось на несколько крупных кусков.

      – Не отдам, – прошипела она, глядя, как те спокойно убирают мешающий со стола чайный сервиз и кладут на него толстый договор. Договор передачи прав. Словно я какая-то вещь.

      – Вы не имеете права. Не можете!

      Даже если бы она заголосила во всю глотку, ничего бы не изменилось. Таковы условия проживания в мире арктиков. Либо ты соглашаешься, либо тебя ждут такие трудности, что ты все равно в итоге согласишься.

      – Камелия, – отец уговаривающе посмотрел на нее, потом виновато на меня.

      Мама часто задышала, выпучила глаза, зло испепелила папу в ответ, затем гостей.

      – Уходите!

      Этим четверым все давно порядком приелось, вероятно, мы были не первой семьей, куда они приходили забирать дочерей. И к подобным сценам они привыкли.

      – Ваша подпись, – сообщил один из адвокатов, раскрыл заднюю страницу, и мы обе увидели там подпись отца.

      Уютный мирок, в котором звучал смех, вилась радость, вечера у телевизора и воскресные прогулки. Мир, состоящий из мамы, папы, кошки Мышки затрещал по швам. В планах сборы денег на билеты в Австралию и надежды на второго ребенка. Рухнул от одного росчерка отца.

      – Собирай вещи, – обратился ко мне второй адвокат.

      Один из амбалов встал в дверях квартиры, а второй пошел за мной следом.

      Когда я вернулась на кухню с сумкой в руках, мама сидела за столом, спрятав лицо в ладонях, отец на углу стула поодаль. Лицо его было серым, перекошенным от вины.

      – Возьми таблетки, – напомнил один из адвокатов,