Быть. Монография. Василий Леонидович Курабцев

с единственно правильным путем к этому – путем напряженного, упорного труда и самоограничения. Его единственный выбор – не пастор и не чиновник, что, скорее, предполагалось после окончания Тюбингенской лютеранской семинарии, а философ.

      Этому могли способствовать, хотя бы пропедевтически, учителя гимназии. На это косвенно указывает гегелевское определение педагогики: «Педагогика – это искусство делать людей нравственными: она рассматривает человека как природное существо и указывает путь, следуя которому он может вновь родиться, превратить свою первую природу во вторую, духовную (выделено мной. – В. К.), таким образом, что это духовное станет для него привычкой» [17, 228]. Педагог создает из природного человека духовного человека, человека духа (в широком смысле понятия). Вплоть до гениальности. Если исходить из понятия абсолютного духа Гегеля, то «дух» человека – это, прежде всего, способности, потребности и активность в сферах философии, науки, искусства и религии.

      Он и сам, вероятно, начал рано понимать, что «человек не обладает инстинктивно тем, чем он должен быть, ему надлежит это обрести» [17, 246]. То есть надо напряженно заниматься, исходя из своей главной способности, заниматься «магистральным» самостроительством, отбросив все свои второстепенные увлечения и способности!

      Можно сказать, что Гегель – яркая фаустовская личность. Прасимвол фаустовской души О. Шпенглер описал следующим образом: ему (прасимволу) присущи «западноевропейские… структуры мифа души: „воля“, „сила“ и „действие“» [55, 524]. Понимание Шпенглера несовершенно, однако не будем здесь заниматься его критикой.

      Из Штутгартской гимназии, после ее окончания в 1788 году, был прямой путь «в протестантскую семинарию Тюбингена, знаменитый Stift… благодаря герцогской стипендии» [24, 32]. Что и сделал юный Гегель.

      Германия при Гегеле представляла собой территорию, на которой располагалось более «трех сотен независимых государств», «без точных границ» [24, 49]. Лютеранская Швабия управлялась герцогом, о котором Д'Онт пишет очень негативно: тиран с «безудержным самоуправством, неумеренной роскошью, бесстыдными оргиями» [24, 50]. Выбирал любовниц из семей чиновников. Продавал полки швабских солдат, и те погибали на чужбине. Но он же серьезно заботился о подготовке пасторов в Stiftе.

      Непонятным образом случилось так, что три будущих немецких гения – философ Гегель, поэт Гельдерлин и философ Шеллинг – проживали в 1790 году в «одной комнате» [24, 70]. У Гегеля было свое прозвище – «Старик» [24, 72].

      В лютеранской семинарии к библейским чудесам «относились с иронией» [24, 73]. Это говорит о потенциальном или актуальном атеизме будущих пасторов, служителей христианского культа.

      В католической философии (схоластике) лично Гегель видел несвободное мышление, то есть слишком прочно связанное с библейской верой и догматами. Д'Онт пишет, что в основном «в душе штифтлера перевешивало христианство, но иногда… язычество», например, Вакх или Сократ [24, 65]. То есть это ситуация двоеверия, весьма