Тайна заброшенного монастыря. Андрей Гордеев

беззаконие, спесь, безнравственность и насилие. И только начинала зарождаться светлая звезда веры в бога и справедливость гаранта, вытаскивающего страну и самого отряхивающегося от налипшей грязи псевдосвободной, лживой, либерально-спесивой демокоратии, сердобольно и подобострастно служащей по рабским правилам буржуинам из-за границы. Моя память хранит образ небритого, с хмельным душком и в грязной форменной куртке милиционера в пешеходном туннеле, который цепким, жадным взглядом осматривал бегущих мимо него групп туристов, спешащих с аэропорта побыстрее проникнуть в вагон метро, добраться до железнодорожного вокзала и покинуть, наконец, эту страшную Москву. Москву, в которой в бывших широких, зеленых, светлых новых проспектах в новых микрорайонах выросли безвкусные черно-серые здания с торговыми площадями – и всё – проспекты задохнулись, простор для взгляда пропал, зелень исчезла. А величественная и прекрасная ВДНХ превратилась в огромную барахоловку. И так по всей стране червоточины жадных и безжалостных либерально-рыночной экономики и идеологии проникли в души людей и оставили свою гниль на судьбах всех. И пропала вера в «дядю Степу милиционера», которая была не на пустом месте. Я помню себя 14-летним мальчишкой, которого вместе с 15-летней и 16-летней сестрами отправили в гости на Урал. Фактически детей! В Петрозаводске вверили проводнице, а та в Москве на Ленинградском вокзале передала нас «дяде милиционеру», который провел нас на Казанский вокзал и в свою очередь передал другим абсолютно чужим для нас людям.

      Эта повесть – не историческое произведение, а художественный вымысел, основанный на некоторых исторических фактах, воспоминаниях и рассказах современников и на наблюдениях автора. Эта повесть не является автобиографичной по отношению к современнности, но случай с обнаружением в старом сундуке денежных знаков и монет царской и революционной эпохи, рассказанный в прологе, имел место быть.

      Посвящается моей бабушке, Афанасьевой Анастасии Григорьевне, в девичестве Ларкиной, уроженке вепсского села Залесье, Шелтозерско-Бережной волости, Петрозаводского уезда, Олонецкой губернии, воспоминания которой, а также рассказы весёлого старика соседа, вепса Матвея Михайлова, вдохновили автора на написание этого повествования.

      Пролог

      СУНДУК ДЕДА АНДРОНА

      В семидесятые годы двадцатого века лето в Петрозаводске обычно было жарким. В воскресное утро двенадцатилетний Серёжка Поликарпов проснулся от громкого ворчания матери на кухне:

      – Вот сволочи! Вот заразы! Убить мало!

      Лучи солнца давно проникли в спальню и жарили ступни мальчишки. Он сладко потянулся. «Ура! Каникулы!» – улыбнулся Серёжка. С кухни потянуло ароматом его любимых блинчиков. Он втянул ноздрями воздух и почувствовал вместе с запахом блинов какую-то тошнотворную, сладкую и почему-то знакомую вонь. Сережка заткнул пальцами нос, сполз с кровати и босыми ногами прошлепал на кухню.

      – Мамуля, ты чего кричишь? И чем так воняет? – прогнусавил он.

      – Чем-чем! Говном! – раздраженно ответила мать, гремя сковородкой с дымящимся блином.

      – Чем?! – поразился Сережка и убрал пальцы с носа.

      С улицы через окно в дом действительно накатывались вместе с небольшим сквозняком волны свежих испражнений.

      – Вот паразиты! Вот сволочи! – опять ругнулась мать и зло объяснила: – Какие-то заразы в туалет к Мироновым дрожжи, видать, бросили. Вот всё говно наружу и попёрло. Вся Кукковка теперь дерьмом воняет.

      Мальчишка обомлел. «Ура! Получилось!» – восхищенно подумал он.

      Дом Мироновых находился через три дома от дома, где жил Сережка. Сам хозяин Миронов был «вреднючий» дядька по понятиям местных мальчишек. Он держал большой сад с яблонями. Яблоки у Миронова были отборные, они грузно свешивались с ветвей и светились на солнце, как лампочки. У мальчишек, проходящих мимо сада, так и сосало в животе от аппетитного яблочного вида. Миронов в подростках видел своих злейших врагов, которые так и норовят украсть его плоды, затоптать землю и поломать ветки садовых деревьев.

      – Вот я вам, ворюги, ноги-то повыдергиваю, – кричал Миронов из-за забора, завидев около дома любопытного подростка.

      Сделать какую-нибудь пакость «вреднючему» дядьке было мечтою местных мальчишек. Сережка Поликарпов дружил с Сашкой Сомкиным и Колькой Хомченко, живущими по соседству с ним. И вот вчера Колька Хомченко прибежал к друзьям и заговорщически сообщил:

      – Пацаны, что я узнал! Говорят, если дрожжи в туалет бросить, то все какашки оттуда полезут. Вот бы нам Миронову свинью подложить!

      С Колькой сразу согласились. Насобирали двенадцать копеек и побежали в магазин. В магазине дрожжи продавались в разных количествах, от ста граммов до килограмма. Друзья задумались.

      – Чё тут думать, пацаны, – воскликнул Колька. – На туалет меньше килограмма никак нельзя! И денег как раз хватит.

      Купили килограмм дрожжей. Вечером, когда стемнело, пробрались с соседнего огорода к туалету Миронова, стоявшему как раз около забора. Закинули в дырку дрожжи и стали ждать. Через час