Красота красная. Аранца Портабалес

просто проверял, насколько легко тебя обмануть.

      – Ну, я тебя раскусила.

      – Только потому, что я не смог удержаться от смеха. Ты очень доверчива. Не лучшее качество для следователя. А ты ведь хочешь подняться в должности, верно? Ты собираешься подать заявку на повышение внутри управления?

      – Да, в этом году. До сих пор мне это не удавалось. Я надеюсь скоро сдать экзамен и стать младшим инспектором. Также я начала изучать криминологию.

      – И почему ты поступила наоборот? Хочешь подниматься с нижних ступеней?

      – Иначе не получилось. Я подала заявление в полицию, как только достигла необходимого возраста. Мне требовалось работать. Я не могла позволить себе получать высшее образование.

      – А подробнее?

      – У меня есть ребенок. Его нужно содержать. Ему одиннадцать.

      Санти знал, что у нее есть ребенок. Они работали вместе с две тысячи тринадцатого, и за это время он слышал, как Ана рассказывала о нем. Что привлекло внимание Санти, так это возраст.

      – Одиннадцать? – На вид Ане было не больше двадцати пяти. – А сколько лет тебе?

      – Двадцать семь.

      Санти промолчал.

      – Не пытайся подсчитывать, я забеременела в пятнадцать.

      – В том же возрасте была Ксиана Ален.

      – Может, это-то мы и упускаем.

      – Ты о чем?

      – О том, что мы всегда говорим о ней как о маленькой девочке. А стоит взглянуть на нее с другой точки зрения. Ксиана Ален уже была женщиной.

      Руки

      В руках Ксианы был свет. Мы, художники, всегда ищем свет, но Ксиане не требовалось его искать. Она повелевала светом. Могла рисовать одно и то же десять раз, и всегда получалось по-разному. В декабре прошлого года, будучи в Мадриде, я получила от нее посылку. Двадцать листов. И заметка: «Руки. С любовью. Кси».

      Руки.

      Двадцать листов, исчерканных углем.

      Руки.

      Морщинистые руки тети Амалии. Искривленные артрозом. Деформированные. Пальцы, словно голые ветви дерева зимой. Боль, раздвигающая границы белого листа. Болезненные, раненые, измученные, исчезающие руки. Освещенные углем Ксианы. Двадцать одинаковых, но разных рук.

      Руки.

      Руки Ксианы рождали руки.

      «Они тебе понравились?» – спросила она в WhatsApp.

      «Они мне понравились», – ответила я, а после написала сообщение о том, что у нее потрясающий талант. Способность отражать мир, захватывая душу.

      Я бы убила ради обладания таким талантом. Ее талантом. Талантом моей матери.

      Я бы убила, чтобы перестать чувствовать себя фальшивкой.

      А потом я удалила это сообщение перед отправкой.

      И теперь я не могу отделаться от мысли, что свет Кси погас. Она никогда больше не будет рисовать миры, запечатлевать мгновения или привлекать души.

      Я никогда больше не захочу быть ею. И я не буду желать ее таланта. И не смогу сказать ей, что она королева света.

      Вот о чем я думаю, когда доктор Бреннан спрашивает меня: «О чем вы думаете, Лия?» Вот о чем я думаю, когда отвечаю: «Ни о чем».

      Хлоп,