Храм Пустоты. Сергей Ситников

глазами. Телом.

      Взгляд.

      Ощущение, что на него смотрят изнутри.

      Нет, не просто смотрят. Оценивают.

      Он судорожно сглотнул, и его пальцы сжались в кулак. Отчётливое, липкое чувство чужого внимания пронзило его позвоночник отдавшись слабостью в ногах. В висках заколотило, на затылке закололо, словно кровь вдруг пошла не в том направлении.

      Димка замер, боясь посмотреть прямо в окно. Разум твердил, что это нелепо. Что это просто стекло, просто отражение, просто тени.

      Но он уже знал, что там кто-то есть.

      И этот кто-то – не должен был быть там.

      Димка глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, и всё же посмотрел вверх.

      Ничего.

      Окно. Пыль, копоть, отражение серого неба.

      Но он не был дураком.

      Его уже заметили.

      ***

      Дед Яков был фигурой, которая словно не имела точки отсчёта. В городе никто не мог точно сказать, откуда он взялся и когда появился. Старожилы помнили его всегда – таким же, каким он был сейчас: высокий, худощавый, с белёсой бородой и пронзительными голубыми глазами, которые слишком долго задерживались на собеседнике.

      Но он не старел. Или, если старел, то как-то неправильно. Время будто обходило его стороной, оставляя неизменным, как одну из шахтёрских построек – грубую, пропитанную чем-то древним, тяжёлым, несгибаемым. Он мог бы быть старше всех в городе, но выглядел не дряхлым, а просто… вечным.

      Все знали, что он служит в храме. Хотя официально храмом это место никто не называл. Даже в документах, если такие вообще существовали, оно значилось, скорее всего, как «общественное здание», «место собраний», «культурный центр», но не церковь. Не потому, что кто-то запрещал, в областной Караганде, как знал Димка, точно были церкви и мечети – просто так было удобнее.

      Яков никогда не навязывался, не ходил по квартирам, не пытался затягивать людей в свою паству. Ему это было не нужно. Люди приходили сами. Сначала старики, потом женщины, затем – молодые. Даже подростки, которым в идеале бы сидеть в кинотеатре или гонять мяч во дворе, появлялись у его дверей. Почему? Никто не знал. Но все были уверены в одном: если ты зашёл однажды – ты вернёшься.

      ***

      Советская власть не любила церкви. В газетах писали о вреде религии, в школах проводили антирелигиозные занятия. Но на дедушку Якова никто никогда не давил.

      Люди шептались об этом, но предпочитали не углубляться в тему. Мол, может, он дружит с кем-то в горсовете, может, какая-то особая ситуация, а может, просто не стоит лезть туда, куда не звали. Даже милиция, что обычно зорко следила за общественными движениями, не обращала внимания на его собрания.

      Были слухи. Конечно, были. Что в 70-х приезжала комиссия из Караганды, чтобы проверить, какого чёрта здесь держат церковь. Что ушли они странные, молчаливые, один – вообще поседевший за ночь. Что после этого в местных отчётах больше не поднимали вопрос о дедушке Якове.

      Но это были слухи. Всего лишь слухи.

      Димка