Ограбить ГУМ. Андрей Михайлович Глущук

и для каких нужд изобрел чулан в полных 12 квадратов? Ответа на этот вопрос получить уже не у кого. Да и зачем? В кладовке было темно, тепло и уютно. А главное, не было необходимости усмирять свой темперамент. И супруги редкий день завершали вне чулана. За что и прозвали эту архитектурную причуду «будуар страсти».

      Валера подхватил жену на руки.

      –Клад несем в кладовку! – Изображая монстра, прорычал Валера.

      – Подожди. Я быстро. – Рая вырвалась из Валериных рук, содрала с него полотенце и скрылась в душе.

      – Ай, холодно! – Валера представил, как Райкино тело под струями холодной воды покрывается мелкими мурашками гусиной кожи и подумал, что непременно согреет жену поцелуями всю: от пальчиков ног ямочек на щеках.

      – Когда же горячую дадут? – Рая появилась на пороге душевой, как прима, вышедшая из-за занавеса «на бис»: прекрасная, желанная и полная эмоций.

      В темноте, среди зимних вещей и всякого хлама, Валера соврал с жены полотенце и впился горящими губами в прохладную после душа, упругую кожу.

      Но, видно, Бог в этот день решил не давать им жить спокойно. В самый неподходящий момент Рая, зацепила свою шубу и сорвала её вешалки.

      –О-о-ой, дурак, я же вся в нафталине!

      Позже, уже в постели, супруга ткнулась носиком ему в плечо, потом подняла голову и, заглядывая сквозь сумерки в Валеркины глаза, спросила:

      – Хочешь ребеночка?

      – Конечно, дурочка.

      – Тогда подумай: можно ли в этот дом принести маленького, и чем его кормить?

      – Об ограблении забудь! – Валере показалось, что тон, каким была произнесена эта фраза, поставил точку в дискуссии на криминальную тему. Во-всяком случае, у киногероев, если мужчина говорил так, женщина покорно соглашалась. Но жизнь – не кино.

      Рая уютно пристроилась у него на руке, зевнула и спокойно заявила:

      –Не надейся.

      «Странная она у меня» – думал Валера, чувствуя, как от её сонного дыхания щекотно шевелятся волосы на груди.

      Они познакомились на свадьбе Женьки Усачева. На церемонию во Дворец Бракосочетания Валера опоздал. Задержали у клиента. А что делать: работа кормит, дружба терпит. Хорошо хоть, предвидя возможные накладки, отказался быть свидетелем. Уже за столом Усачев, припомнил Валерке все обиды. Начиная с детского сада. Память у Женьки изумительная, а провинностей за двадцать с лишним лет накопилось достаточно. Валерка понимал, что друга прорвало на нервной почве. Свадьба – большое потрясение для холостяка… Слава Богу, бесконечно повторяемый боевой клич родни: «Горько!» сбивал с темпа и разделял обвинительную речь на короткие, как правило, не завершенные эпизоды. Впрочем, мир и дружба восторжествовали. Ближе к полночи, когда родня жениха отправилась на улицу перекурить и выяснить отношения с родней невесты, Усачев налил рюмку себе и Валерке. Под бдительным взглядом молодой они выпили за дружбу.

      –Извини, я сегодня чуть не в себе. – признался Женька.

      –Да ну, я и не заметил, – принял протянутую руку Валера.

      А вот Раю не заметить