Фанаты. Счастья хватит на всех. Юлия Волкодав

курсе они уже думают только о том, как бы сдать фармакологию с первого раза. На пятом анализируют, в какой больнице больше платят. А потом идут в интернатуру и устраиваются на полставки фельдшером самой захудалой подстанции. Так что, милая барышня, постарайтесь сохранять энтузиазм подольше! Помните, мы не деньги зарабатываем, мы спасаем жизни и здоровье людей!

      Сашка молча смотрела на странного дяденьку, не забывая шагать за ним по коридору. Деньги её совершенно не интересовали. Жизни и здоровье людей вообще – тоже. Её волновала одна конкретная жизнь. И здоровье одного конкретного человека. И ради их сохранения она готова учить фармакологию и анатомию, вскрывать трупы и резать лягушек. Чем там ещё пугают первокурсников? Готова даже терпеть прикосновения не вымытых после туалета рук к её плечу.

      Дядька довёл её до нужной двери. Сашка ожидала, что члены приёмной комиссии начнут задавать ей вопросы – кто, откуда, почему хочет стать врачом. Но у неё просто молча забрали документы и сунули маленькую бумажку с отпечатанным текстом, когда, во сколько и в какой аудитории консультации и экзамены. Сашка только плечами пожала. Отлично, она тоже не любила лишних разговоров.

      Из института уходить не хотелось. Она бы с большим удовольствием погуляла по его коридорам ещё, представляя себя студенткой. Но в кармане лежала заветная тысяча, которой давно следовало превратиться в билет. А вдруг все места уже распроданы? Всё-таки Туманов, не какая-нибудь группа поющих трусов. Правда, и концерт в «России», там две с половиной тысячи мест.

      – На Туманова? Только балкон остался, девушка, – равнодушно бросила ей кассирша. – Семьсот рублей.

      Сашка протянула тысячу. Балкон – это плохо. Ни черта не увидишь. Конечно, она не мечтала о первом ряде, дураку понятно, что первый ряд продаётся сразу. А может быть, и вообще не продаётся, заранее бронируется под приглашённых. Но она надеялась хотя бы на пятый или седьмой. Что увидишь с балкона? Его силуэт?

      И тут же себя одёрнула. Какая разница? Настоящий «живой» концерт! В Москве! А сколько ещё таких концертов будет впереди! У неё шесть лет в запасе! А потом интернатура, ординатура, и вообще, кто сказал, что она вернётся в Мытищи? Успеет ещё и на первом ряду посидеть. Начинать надо с малого.

      Да и трёхсот рублей сдачи хватит на шикарный букет. Вот только непонятно, как с балкона передать ему цветы? Не швырять же под ноги. Ладно, разберёмся.

      За спиной у тётки висели афиши тех концертов, на которые она продавала билеты. В том числе портрет Туманова. Всеволод Алексеевич стоял, заложив руки за спину, без пиджака, в малиновом жилете с золотыми разводами. Гораздо моложе себя настоящего, фотографию явно делали давно. Попросить бы, вдруг отдаст? Такого плаката в Сашкиной коллекции не было. Впрочем, и коллекция осталась дома. Куда она сейчас принесёт такого красавца? На балкон тёти Маруси? Сашка ещё помялась возле окошка и ушла, ругая себя за дикость. Вот почему у одних язык без костей, а для неё попросить что-нибудь, да ещё и у незнакомого человека – трагедия?

      ***

      –