Ночной цирк. Эрин Моргенштерн

февраль 1885 г.

      Полночные трапезы в доме Лефевров вошли в традицию.

      Вообще это была шальная идея, пришедшая Чандрешу в голову из-за хронической бессонницы и поздних возвращений домой после всех театральных дел. Не последнюю роль сыграла и его извечная нелюбовь к общепринятым правилам этикета. Из всех мест, где можно поужинать в позднее время, ни одно не удовлетворяло его капризному вкусу.

      Поэтому он сам начал устраивать изысканные ужины, с несколькими переменами блюд, первое из которых подается в полночь. Всегда ровно в полночь, с первым ударом часов, доставшихся ему от деда, тарелки появляются на столе. Этот элемент церемониальности нравится Чандрешу. Первые Полночные трапезы были немногочисленными, только для близких друзей и коллег. Со временем они начали проводиться чаще, стали более экстравагантными и в конце концов превратились в своего рода развлечение для избранных. В определенных кругах приглашение на Полночную трапезу ценится очень высоко.

      А получить такое приглашение может далеко не каждый. Временами на ужин собирается по тридцать и более гостей, а временами не больше пяти. Чаще всего приходит от двенадцати до пятнадцати человек. Но независимо от количества гостей кухня неизменно изысканная.

      Чандреш никогда не предупреждает, что будут подавать. На мероприятиях такого рода – если бы только в мире существовали мероприятия, хоть сколько-нибудь напоминающие Полночные трапезы, – должны бы подаваться меню с подробными описаниями каждого блюда или хотя бы перечнем их диковинных названий.

      Но Полночные трапезы изначально овеяны ореолом тайны, и Чандреш находит, что отсутствие меню – путеводителя в придуманном им гастрономическом путешествии – лишь добавляет остроты ощущений. Одно за другим блюда сменяют друг друга на столе: в одних сразу безошибочно угадывается кролик или ягненок, запеченный в яблоках, или поданный на банановых листьях, или же с вишней, вымоченной в коньяке. Другие блюда отличаются большей загадочностью, их вкус может быть завуалирован сладким или острым соусом, мясо неизвестного происхождения прячется под кляром или глазурью.

      Если гостю приходит в голову поинтересоваться, из чего приготовлено блюдо, каковы ингредиенты закуски или соуса, чем достигается тот или иной оттенок вкуса (поскольку даже самые отъявленные гурманы не могут различить их все до единого), ему придется довольствоваться туманными отговорками.

      Чандреш, как правило, отвечает, что вся рецептура разрабатывается поварами, и он не вправе разглашать их секреты. Любопытный гость вежливо замечает, что блюдо, из чего бы оно ни было приготовлено, совершенно восхитительно, и вновь сосредоточивается на содержимом тарелки. Смакуя каждый кусочек, он продолжает недоумевать, что же все-таки придает блюду такой привкус.

      Беседы на этих ужинах преимущественно ведутся лишь во время перемены блюд.

      Положа руку на сердце, Чандреш и сам предпочитает не знать всех нюансов рецептуры, не понимать тонкостей. Он утверждает, что подобная неосведомленность позволяет каждому блюду жить своей жизнью, превращает его в нечто большее, нежели совокупность