На память. Стихи. Наталья Беляева

      Другая

      Памяти моей мамочки

      Какая странная зима, какая злая,

      Какая страшная вина, за что – не знаю,

      Я перед ней закрыла дверь, но было поздно,

      О, сколько страхов и потерь, тяжёлых, грозных.

      Какие сильные дожди – сама стихия,

      Какие долгие они и ледяные!

      Что столько хитрости у них и столько фальши,

      Ошеломлённая земля не знала раньше.

      Какая смертная печаль, какая пытка,

      Каким суровым волокном ковёр мой выткан,

      До дна разграблены лари, рассохлись лодки,

      А космос надвое разбит, я – посерёдке.

      Да и меня, вчерашней, нет, я точно знаю.

      Как старый снег, неуцелевшая, другая.

      Но я с берёзой по весне надену серьги,

      Мы с ней, ломаясь пополам, даём побеги.

      Два ангела сидели

      Два ангела сидели над рекой,

      Немного зябли. Март не задавался,

      Предчувствием томился род людской,

      Земля ждала тепла и ренессанса.

      Два ангела сидели над рекой,

      Один достал обветренную скрипку,

      Качнулся замороженный покой

      Под музыкой, неслыханной и зыбкой.

      Прислушался простор и задрожал,

      Доселе равнодушный и надменный,

      Как вражеский захватчик-генерал,

      Не знающий любви и снисхождений.

      И солнце заиграло в облаках,

      И вздыбил лёд свои больные спины,

      Последний снег раскаяньем пропах,

      Потёк по заголившимся морщинам…

      В надежде на батисты и шелка

      Прозрачных веток заплясали тени

      И клин гусей вскричал издалека,

      Не зная больше страха и сомнений.

      Играй, играй безбожию назло

      И землю согревай своей любовью,

      Ну что с того, что мне не повезло?

      Играй же, я тебе не прекословлю.

      Согрев ладошки, флейту взял другой,

      Зима была холодная такая…

      Два ангела играли над рекой,

      Я видела, я слышала, я знаю.

      Я была Бовари

      Некрасивы уже, немолоды.

      Я была Бовари, ты – Каином,

      Нам не скрыться в досужем городе,

      Нашем маленьком, серокаменном.

      Не расстаться теперь, не спрятаться

      Друг о друга потёртым, сношенным,

      Будто столбик и строчка в матрице,

      Вечно рядышком расположенным.

      Мы – как крест и Иисус, запаяны,

      Мы срослись, два сиамских темени

      На обочине, на окраине

      У пространства, любви и времени.

      Стрелы глаз до иглы заточены,

      Нежность рук до рубцов затуплена,

      Не до эндшпиля, до пощёчины

      Нам, когда-то дотла залюбленным.

      Затяжное, как жизнь, падение…

      Не гостиная, а допросная,

      Не сбежать, рядовые пленные,

      На двоих – одна кровеносная.

      Голубые глаза и карие,

      Некрасивые, недоцвётшие,

      Засыхают в тиши гербария

      Под названием «наше прошлое».

      По красному и жёлтому

      Сбегает дождь ступеньками во тьму,

      Размеренно ступая и неслышно.

      Промокший вор… А может, просто лишний,

      И сыплет листья под ноги ему

      Безмолвный город, чёрный от тоски.

      Мудрец! Он знает, молча наблюдая,

      Не капли отрываются от края,

      А времени огромные куски.

      Мне холодно и страшно взаперти,

      Я осенью не ведаю морали,

      (И каблучки пристыжено сбежали

      По красному и жёлтому). Прости…

      И шеи выгибая, фонари,

      Ручные большеглазые фламинго,

      Разглядывают местные интриги

      Снаружи, а особо изнутри.

      Мои не надо, боже упаси!

      Я тоже каплей с крыши убегаю,

      И дворниками слёзы вытирая,

      Меня увозит старое такси.

      Ладно тебе…

      Ладно тебе горевать, живи!

      Бегать босой по гвоздям не велено,

      Дом,