Зимний Доминион. Юрий Лазовский

прошлого. Одни стояли склонив головы в почтении к Триединому Владыке. Взгляд других был направлен к небесам, будто в ожидании приказа.

      Молитвенный зал не изменил свой облик со времен основания столицы Ордена. Тысячи лет босые ступни клириков истирали гранит напольных плит. Вдоль стен зала стояли простые низкие деревянные скамеечки для коленопреклонения или лежали тонкие подушки из грубого сукна. От лампад, в нишах каменных стен, пахло вишневой смолой и красным кипарисом. На фронтальной стене изображен знак Триединого – три ослепительно белых меча, скрещенных остриями на чёрном поле и девиз:

      𐍊𐍂𐌴𐍃 𐌸𐌹𐌰𐍃 𐍊𐍂𐌴𐍃 𐌸𐌴𐍂𐌹𐍊𐌰𐍊𐌴𐍃 (три пути, три истины).

      Отдельно расположилась аквила святых легионов – знак Длани Господней, черный круг с ярко-алой ладонью по центру. Пять перстов символизируют пять понтификов Совета, исполнение решений которых обеспечивает сила легионов.

      Доминик опустил колени на ближайшую скамеечку и прикрыл глаза.

      Снова раздался звук хорового пения, совсем рядом. На этот раз это были голоса монахов-клириков, проводящих вечернюю службу. Покой и умиротворение текучей молитвенной песни обволакивали главу Ордена. Звуки десятков голосов текли сквозь Молитвенный зал, через внутреннюю площадь, мимо статуй патриархов. Молитва поднималась к шпилям трёх Соборов и уходила дальше, через узкие улицы и старые монастыри столицы. Она величественно проносилась мимо грандиозного Храма Длани, проникала сквозь колонны-опоры высоких арочных мостов, выходила в порт Капитул Ультимус и, наконец, растворялась в волнах Срединного моря.

      Позади раздалось сдержанное покашливание.

      – Не стоит сообщать мне о своем присутствии столь неизящными звуками, легат, – тихо произнес Великий магистр.

      – Ваше Святейшество, – вошедший поклонился, прижимая кулак к левой стороне стального нагрудника. – Вы желали видеть меня.

      Кастор Прайм. Легат первого «Железного» легиона. Стоящий мужчина, на вид лет сорока пяти, обладал воистину гигантским ростом, вдобавок был невероятно широк в плечах. Доспехи делали его еще шире, превращая в живую крепостную башню. Кастор не носил бороды или усов, по-военному коротко остриженные серые волосы и стального цвета глаза.

      Глава Ордена знал, что несмотря на бычью шею и запястья толщиной с ногу Великого магистра, легат потрясающе умен. Знал он и то, что Кастор Прайм полагался не только на свое физическое превосходство. Каждый брат-рыцарь Ордена владел силой Господа, но похоже в Прайма, Владыка влил всю свою мощь.

      Сам же Доминик стал экзархом не за то, что усерднее иных разбивал себе лоб в молитвах. Он был сильнейшим из понтификов. За его спиной поговаривали, что только первый прелат Фома Саллийский, уже четыре тысячелетия покоившийся в склепе магистров Ордена, мог бы считаться равным Доминику.

      Но себе врать опасно. Трезво оценивая силы, Великий магистр не раз себе признавался, что мощь легата его страшит.

      Благо они на одной