Нарисованные улыбки. Максим Сергеевич Гармашев

возвращающиеся с романтического свидания: они держались за руку, смеялись, в их глазах читалось неподдельное счастье от наслаждения компанией друг друга. В девушке Иван узнал Алену. Парня он не знал, но уже его недолюбливал.

      В душе Ивана заскреблось чувство, которое не было частым гостем. Нарастающая ярость от процесса ожидания сменилась просто состоянием душевного упадка или даже стресса. Таких эмоций Иван не испытывал (просто не обращал на них внимания, отгонял от себя) уже, наверное, лет восемь. Сказать простыми словами – ему просто стало хреново.

      Аппарат идентификации издал характерный звук: полупрозрачная дверь с переливающимися красно-синим цветом контурами отворилась (наконец-то!). Иван вошел. Сейчас ему уже точно не до разговоров с кем-либо, но, видимо, придется, так как Алена, поцеловав молодого человека на прощание, вбежала за ним, и они вместе вошли в лифт.

      – Приветик! – кинула она. – Как мне повезло, что ты припозднился сегодня! Не пришлось ждать, пока эта адская машина пропустит домой.

      – Ага! Здравствуй, – ответил Иван тоном человека, не спавшего уже три дня.

      – Плохой день?

      – Вовсе нет. Я бы даже сказал весьма… плодотворный, – замявшись, подбирая прилагательное, ответил Иван.

      «Плодотворный! Серьезно? Ты, что, написал статью? А может у тебя в голове уже сложился полный сценарий твоей книги? Ты смешной, Ваня!» – подумал он про себя.

      – Ну и отлично! – улыбнулась Алена. – Что-то в новостях молчат. Как-то странно! Событие-то пошатнуло веру в идеальность государства у многих граждан, а в новостных блоках вакуум, как будто ничего и не произошло.

      – Мы работаем над этим. Еще немного и все успокоятся, – устало сказал Иван. – Пока могу сказать лишь тебе – будь спокойна. Мы живем в отличной стране в замечательное время, и все у нас будет хорошо.

      – Верю тебе, – спокойно проговорила Алена, положив руку на плечо Ивану. – Очень хочу верить и верю!

      Лифт остановился. Алена по традиции одарила Ивана милой улыбкой и выпорхнула в опустившиеся створки, пожелав ему приятных снов. Иван лишь устало изобразил нечто, отдаленно похожее на улыбку, и махнул рукой в знак прощания.

      Оказавшись у себя в квартире, Иван улегся на диван в гостиной и закрыл глаза. Чувство подавленности все усиливалось и даже не думало убираться из этого оптимистичного мировосприятия одного конкретного человека.

      Но вот что странно. Иван и не хотел, чтобы оно уходило. Он наконец испытывал что-то помимо радости в ее различных вариациях: просто радость от какого-то приятного события в жизни, радость, потому что сегодня приятный солнечный день, радость от законченной новости и от предвкушения успокоенных лиц людей, встретившихся на улице, и даже навязанная самому себе радость, чтобы скрыть менее приятные, но оттого не менее важные и нужные в жизни человека чувства.

      Он наконец начал понимать смысл поиска честного ответа на вопрос «А нужно ли людям, чтобы им меняли мировоззрение?»