Сгусток Отроков. Лев Андреевич Чернухин

знакомая?

      – Не совсем… Ну, в одной тусовке шатались по молодости.

      – И…

      – Тсс. Просто наблюдай. Звук откалибровался.

      Баба Катя перешла с тихого перешептывания на полный голос и обратилась теперь ко всем.

      – Ребятки, вскоре цепочка связи между нами прервется. Ни я вас не услышу, ни вы меня, ни кого-либо, кроме записи Симуляции. Ресурсы направлены в данный момент на…

      Баба Катя прервалась, заприметив мой неодобрительный взгляд. Ни к чему им эта информация, не надо. И так в ужас придут, когда очнутся.

      – На поддержание равномерной циркуляции парабеллума.

      Старушка подмигнула, улыбнувшись краешком губ.

      Да, этим можно втирать любую дичь, всё проглотят.

      – Вникайте в происходящее. Управлять телом вы…

      Голос Бабы Кати затухал и прерывался. Как и прежде, полутонами, отображались все объекты вокруг, только теперь стали пунктирными мои компаньоны.

      Зато объявился звук лопающейся жвачки девчонки Мэллори, а окружение вокруг нее засияло колышущимися яркими красками.

      – Погнали уже!

      Резкий-дерзкий, низкий голосок. Еще и продолжает отдаваться эхом. Мэллори поскакала по просторам склада, опрокидывая дорогостоящее мудреное оборудование на своем пути, словно играясь.

      Ноги сами собой затопали следом за девицей.

      Автопилот… Ясно. Значит, и правда можно расслабиться и «смотреть кино». Только вот ощущения – странные. Гипер Естественные, утрированные, гиперболизированные… Вдох – словно тысяча, шаг – словно сто. Диссонанс между действиями и мозговым восприятием. Рассинхрон в мировоззрении…

      – Мэлли, полегче!

      Низкая звуковая волна, соприкоснувшись с окраской ауры Мэллори обратным течением, обогатилась цветом и явила юношу в черной кепке с белым принтом «69». На лице красуются едва выросшие усики и тощая бородка.

      – Да какая, нафиг, разница? Круши, ломай, устрой дестрой, порядок – отстой…

      – Мы ж сюда забрались только посмотреть, не?

      Еще одна волна цвета озарила девчонку в красной бандане с черным черепом и пирсингом в губе.

      – Катька, запихни свою любознательность в жопу! Мэлли, дело говоришь! Нахрен эти корпорации и их власть. Власть народу! Так говорили раньше?

      Новый участник беседы присосался колышущимся каналом-щупальцем к общей цветастой извивающейся схеме.

      Рослый пацан с синяками под глазами, в прозрачной черной сетчатой майке и шортах.

      – Да, точняк!

      – Ага, завали насос.

      – Круши все, что видишь!

      Растушеванное невидимой кистью пространство зацепило еще несколько ребят.

      – Устрой дестрой, порядок – отстой…

      – Круши, ломай…

      Ребята запели какую-то песню, снося все на своем пути, оставляя за собой след из рухляди и мусора.

      А мое тело подневольно тянет за ними. Ощущение недееспособности – отвратно. Потерять возможность задавать вектор своим действиям – не в моем вкусе совершенно. Так тут еще и как силком тянут,