Как я мог. Дмитрий Кульков

в последнем вагоне

      страшные беды ждут слов

      разбивают мраморный лоб

      о смуглые стопы титана поэта

      в египетском сне (на фараона струится свет)

      но на самом деле никого нету

      (кроме страшных бед)

      ___

      <египетский сон>

      <солëные рабы

      плетутся к пирамиде

      под невыносимым уничтожающим солнцем

      молиться песку

      от страшного потопа

      и всё вокруг жëлтое

      и люди полумëртвые

      они не знают зачем им жизнь

      но они знают зачем идут

      потопа не случится

      жизнь полная страданий и песка сохранится

      для жадных и жестоких детей своих

      они еë сберегут

      жрец старый надушенный выйдет на ступени огромные

      он знает что для жизни человеку достаточно одного четверостишия не более чем из тридцати слов

      и скажет громко в пустыню:

      – —

      – —

      – —

      – —

      звук как стрела слетит в толпу и сгорбится старик

      его поддержит молодой и разлетится стих>

      ___

      мне никуда нельзя я комнатный цветок

      домашний кот рот открываю мяу и засыпаю

      в час ночи в зассаном туалете на полу

      новороссийск-нн летящий сквозь поток

      дерьма и крови в краснодарском крае

      меня тресëт и кружится вагон

      настолько жив чтоб чувствовать высокую температуру

      в глазах искрится и в лихорадочный проваливаюсь сон или не сон

      прикладываюсь к мокрому туалетному бордюру

      ___

      истончëнные души не знают покоя

      слабость – их главная сила

      Кавказский цикл

      I

      равнина белая на ней нет человека

      на пальцах его дым на крыльях облака

      была вся реками изрезана река

      на иероглифы кавказская ладонь или рука отрезала ножом как голову змеи

      когда мы как в пыли пересекли туман

      россию и еë полуказахскую ложбину

      меня заметила каспийская марина

      и синий цвет и рябь и дагестан

      II

      у нашего водителя звонок на телефоне

      был как автомобильный гудок

      а через всë лобовое стекло была трещина

      ремни он попросил накинуть один на двоих из за камер

      мы тряслись на узкой дороге посреди высохшей рыжей степи и горных хребтов

      это было в россии

      я так мечтал приехать в город и не увидеть ни одной православной луковицы а когда не увидел – мне стало страшно

      мой европейский язык сушит аварская речь и глаза становятся пыльными от обилия коричневого цвета камней лепнины кустов и обилия рекламных вывесок на недостроенных домах начала десятых

      от коричневой кожи жëстких бород покрытых чëрным женщин и грязных босых ног начинает появляться солëный привкус во рту

      я уже в реальности увидел гор больше чем видел за всю свою жизнь на ютубе

      деревьев увидел меньше чем за день увидел бы