Суд над цезарями. Вторая часть: Германик, Тит и его династия. Шарль Бёле

усилиями, человеческое достоинство уважалось, права граждан соблюдались, государственные органы были суверенны, а народ был привязан к добру, труду и чести, как он привязан к земле родины, – те во все времена являются истинными, единственными консерваторами. Август, Тиберий и их подражатели – вот худшие революционеры.

      Однако эта консервативная партия существовала в Риме при Тиберии, который иногда льстил ей, хваля старые обычаи, которые его не стесняли, и простоту, которая устраивала его скупость. Время от времени один из этих честных людей вскрывал себе вены, либо в знак протеста, либо чтобы избежать печального зрелища, которое представлял тогда Рим; поэтому они могли бы умереть на Форуме, если бы у них была причина, за которую стоило бороться. Они могли бы увлечь за собой недовольный сенат, обездоленный народ, преторианцев, еще не определившихся, и легионы, преданные детям Германика. Но когда народ делает это последнее усилие, он делает его для себя, а не для того, чтобы угодить честолюбцу и чтобы правителя звали Нерон или Друз вместо Тиберия. Восстают, чтобы освободиться, а не чтобы насильно создать себе новое рабство. Вот чего не смогла понять ограниченная умом Агриппина; ее личность и гордость стали разрушительными силами. Вместо того чтобы объединить столько элементов и новое поколение, жаждущее возрождения, она раздражает Тиберия и весь мир своими криками. Она утомляет своих друзей, говоря только о себе и своих сыновьях; самые предусмотрительные повторяют мораль баснописца Федра: «Что за дело до господина? Все равно придется нести ярмо». Постепенно партия оказывается перед лицом лишь войны за престолонаследие; она становится инструментом династической распри. Великое положение, которое Агриппина занимала благодаря памяти о Друзе и Германике, сводится к дуэли с Сеяном. Есть два лагеря: лагерь Сеяна и лагерь Агриппины. Кто одержит верх? Правда, Сеян имеет на своей стороне отчаянных негодяев и беспринципных честолюбцев, тогда как Агриппина окружена уважаемыми людьми, но обескураженными или достаточно слепыми, чтобы верить, что хорошие правители возможны при плохих институтах. Эта война становится лишь дворцовой интригой; эти два дела – лишь столкновение двух интересов или, скорее, двух личностей. На этом поле Агриппина обречена, ибо она встречает самого искусного противника, самого гибкого интригана, самого опытного заговорщика.

      В самом деле, как только Тиберий уехал на Капри, а Сеян стал хозяином Рима, гибель Агриппины ускорилась. Тиберий, чьи обиды были тщательно раздуты его фаворитом, проявлял смелость лишь издалека, но Сеян искусно направлял свои удары, которые следовали один за другим. Сначала солдату было поручено повсюду следовать за Агриппиной и Нероном; он записывал их действия, визиты, которые они наносили или принимали. То Сеян писал на Капри, что Агриппина хочет отправиться к армии на Рейне, чтобы поднять её на восстание, то что она должна