Папа под ёлку. Елена Львова

Гирлянда вспыхивает разными цветами, несколько раз моргает и тухнет. Ну нет. Только этого нам не хватает.

      – А почему она потухла? – Нюша переводит на меня ошарашенный взгляд.

      – А потому что спать пора. Но сначала покушать.

      – Я не хочу кушать. – Она недовольно складывает руки на груди и топает ножкой.

      – Это что еще за бунт? – хмурю брови и повторяю ее позу.

      – Я не голодная!

      Снова начинается битва за калории. Не на жизнь, а на смерть.

      – Я вот Деду Морозу напишу, что ты плохо кушаешь, – опускаюсь до шантажа. Самой жутко стыдно, но я правда больше не знаю, как ее еще уговорить.

      – Ладно. Только пять пельмешек, – быстро сдается дочь.

      – Нет, пятнадцать, – специально говорю много, чтобы сторговаться на середине.

      – Тогда десять.

      – Ну хорошо.

      Танюша прирожденный торгаш. В любой ситуации всегда добудет что-то для себя. Лишнюю минутку, лишнюю конфетку и так до бесконечности. Целую ее в макушку и иду на кухню.

      – Я пошла готовить, а ты убирай игрушки.

      Наш ужин затянулся, и поэтому спать мы легли поздно. Точнее, отрубились вдвоем на Таниной кровати. Обычно я ухожу, но вчера что-то пошло не так. А сегодня тоже суматошный день. Надо готовить праздничный ужин. Не люблю я эти застолья. Таня поклюет немного и уходит, я тоже много не ем. Получается, готовишь весь день для красоты. Но традиции и ритуалы никто не отменял.

      Нехотя открываю глаза и широко зеваю. Не выспалась я ужасно, но надо вставать. Нюша уже не спит и, скорее всего, разносит квартиру. С таким моторчиком в одном месте очень сложно сидеть спокойно.

      – Мама! Мамочка! – доносится из другой комнаты ее звонкий голос.

      Почему я не удивлена. Нюша или что-то уже сломала или натворила. Иначе с чего ей быть такой взбудораженной.

      – Что случилось? – кричу ей и сажусь на постели, разминая мышцы шеи.

      – Там такое, – вбегает она в комнату и разводит руки в стороны, а я лишь скептически поднимаю бровь.

      – Какое такое? – ловлю ее в охапку и зацеловываю. – Я разве разрешала включать телевизор?

      – Ну пусти, – смеется и выворачивается. – Пойдем скорее, покажу.

      Берет меня за руку и тянет в другую комнату.

      – Ну пойдем, – обреченно вздыхаю и сдаюсь я. Иду за дочерью и по дороге собираю волосы в небольшой пучок, чтобы не мешались.

      Вхожу в зал и не сразу замечаю какие-либо изменения. Точнее, совсем не замечаю. И что же здесь «такого»? Непонимающе смотрю на дочь, она озорно улыбается и показывает пальцем мне за спину. Оборачиваюсь и теряю дар речи от неожиданности. Передо мной стоит незнакомый мужчина и пьет кофе из моей кружки.

      – Доброе утро. – Он как ни в чем не бывало улыбается. – Я у вас тут немного похозяйничал. Вы же не против?

      От такой наглости я напрочь забываю все слова, лишь возмущенно открываю рот, как рыба.

      – Кто вы? – наконец выдавливаю из себя и плотнее закутываюсь в халат.

      – Мам, это же папа! – радостно сообщает Танюша.

      – Какой еще папа?

      – Настоящий, – хмыкает незнакомец