Тени над Бездной. Виталий Владимирович Рудинов

схватил его за плечо, его пальцы сжались, как тиски, и Алексей рявкнул, вырвавшись, его клинок вонзился в грудь твари, разрывая её надвое. Пыль осела, и он стоял, тяжело дыша, его грудь вздымалась, а кровь текла из царапин на руках. Он сжал её копьё, её образ дал ему силы, и он шагнул вперёд, оставив стражей гор позади – её спасение было его победой.

      Тропа расширилась, и Алексей остановился, чувствуя, как гнев и усталость борются в его теле. Он посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки, и вызвал «Силу молота» – древнюю мощь, что текла в его венах, как раскалённая река. Его кулаки засветились голубым сиянием, и он шагнул к следующему голему, что вырос перед ним, его каменное тело было выше предыдущих, а глаза горели ярче. Он ударил, его кулак врезался в грудь твари, и звук был как гром, раскалывающий небо – камень треснул, голем отшатнулся, его рёв эхом ушёл в горы. Алексей бил снова и снова, его кулаки ломали гранит, как сухую глину, и каждый удар был криком его души, что звала её. Пыль поднялась вокруг, скалы дрожали, и он видел её лицо в этом хаосе – её улыбку, её тепло, что гнало его вперёд. Второй голем бросился на него, его кулак обрушился сверху, но Алексей встретил его своим, их силы столкнулись, и воздух взорвался искрами, земля под ногами треснула. Он рявкнул, его «Сила молота» разорвала каменную руку врага, и тот рухнул, его тело рассыпалось в обломки, что покатились в пропасть. Пот стекал по его лицу, его грудь вздымалась, но он не остановился – её образ был его топливом, её любовь – его оружием. Он шёл дальше, его кулаки всё ещё сияли, оставляя за собой след из разбитого камня, и он знал – каждый удар приближал его к ней, к той, что ждала его в этом ледяном аду.

      Тропа вывела его к узкому ущелью, и в этот миг «Высший разум» заговорил в его голове, его голос был низким, как гул далёкого грома: «Цитадель впереди, она там». Алексей замер, его взгляд устремился к горизонту, где горы смыкались, скрывая тайну ордена. Он чувствовал её – слабый отголосок её присутствия, что дрожал в его «Сверхчувстве», и это было как нить, что тянула его вперёд. «Где именно?» – спросил он вслух, и «Высший разум» ответил: «За перевалом, в сердце камня». Он кивнул, его сердце забилось быстрее, и он шагнул в ущелье, его шаги эхом отдавались от стен. Ветер стих, тишина накрыла его, и он слышал только своё дыхание да гул разума, что шептал ему о её судьбе. Он думал о ней, о том, как она сражалась рядом с ним в лагере, её копьё мелькало в ночи, и её крик, когда её увели, разрывал его душу. «Она жива», – сказал он себе, и «Высший разум» подтвердил: «Её сила держит её». Это дало ему надежду, его шаги ускорились, и он сжал её копьё, чувствуя её тепло в холодном металле. Скалы вокруг молчали, их тени падали на тропу, но он видел её в своём разуме – её алые глаза, что смотрели на него с верой, и это было его компасом. Гул разума стих, оставив его с её образом, и он шёл, его воля была как сталь, что вела его к цитадели, где она ждала его.

      Алексей присел на выступ скалы, его тело дрожало от холода и усталости, но он закрыл глаза, позволяя её образу заполнить